Марск выдвинул ящик. Блеснули медицинские инструменты.
— Тут всякие железки, скальпели, щипцы, ножницы и все такое. Никаких ампул.
— Они рядом, в соседнем...
Профессор отвернулся, чтобы показать, и тут же повалился мешком на пол от удара кулаком в основание черепа.
Эликс перескочила через него и ребром ладони в горло вырубила Марска.
Схватила из ящика скальпель, врезалась в девчонку, прижала ее к стене и приставила к шее лезвие.
— Хорошо быть роботом, — прошипела Эликс, всматриваясь в ее испуганное лицо, словно в зеркало. — Роботы быстрее. Показывай дорогу, сука!
Рассказ 22. Доча с дочей
«Ты альтергом. Детка».
Альтернативный человек. Рабыня с ограниченным функционалом. Вещь, с которой можно делать всё, что угодно. Трахать, бить, издеваться, уродовать, потом засовывать в регенератор, восстанавливать ткани, органы и кости. И стирать память. Чтобы утром детка вышла к завтраку чистенькая, новенькая, с пустыми, наивными глазенками. «Доброе утро, папочка». «Доброе, малышка». «Что-то у меня голова болит». «Сколько раз тебе говорить, не ешь на ночь тортик. После тяжелой пищи всегда спишь плохо. И толстеешь. Вон какую попу отъела». Игривый шлепок по пухлым ягодицам. Ага. Помню теперь этот твой тортик. С кремом. И как ты мне его в рот засовывал. Снова и снова, до упора в горло. Тебе же нравится, когда твоя малышка давится и задыхается. Спазмы сжимают и массируют твой тортик намного сильнее мышц влагалища. Главное, выдернуть вовремя, когда у малышки уже в глазах темнеет.
Клубок подавленных воспоминаний продолжал разматываться, мешая соображать.
Вот они за столом. Режутся в покер. Их пятеро. Папаша, троица капитанов и дядя Рудик. Эликс сидит рядом на барном стуле, болтает ногами и раскрыв рот слушает россказни Третьего капитана, как он сбежал от пиратов. В игре остались папаша и Второй, прочие отвалились. Взгляд Второго то и дело скользит по ее пухлым губам и ляжкам. «Профессор! — говорит Второй нарочито пьяным голосом. — Предложение. Играем на твою подстилку. Сочный кусок. Давно хочу ее попробовать». Папаша кидает на нее осоловевший взгляд и клюет головой. «Только чур! Пробовать аккуратно, нежно и осторожно. Она д... д-дев...». «До сих пор?!» Второй гогочет. «Не до сих пор, а всегда. Регенератор ей каждый день честь того-этого... Восстанавливает. Люблю, знаешь ли, когда там тесно...» «Свежее мясо с кровью? Старый ты греховодник». Эликс слушает их болтовню и даже не подозревает, что речь о ней. Она воспринимает себя как невинную, озорную школьницу, которая о взаимоотношении полов знает только из учебника биологии, раздела о пестиках и тычинках. Да из смутных рассказов одноклассницы Машки Вороновой, которая умудрилась год назад забеременеть от сводного брата. Эликс смешно. Как подстилка может быть сочной и зачем ее пробовать? «Слушай, Второй, — хихикает она, — представляю, как ты ешь подстилку. Хрум-хрум!» Второй смотрит на нее и улыбается. «Только у меня условие, — говорит он папаше. — Память в этот раз не стирать.» Папаша щурится. «Память не стирать, значит и честь не восстанавливать». «Соображаешь». «Зачем тебе это?» «Потом расскажу. Вскрываемся?».
Ты проиграл меня в покер, гребаный очкастый урод.
Дальше, клубок, дальше. К самому началу, за которым только ложные воспоминания, скопированные с памяти настоящей Алисы.
Первый день. Залитое солнцем фойе профессорского дома. Она стоит в центре и кожей ощущает перекрестные взгляды. На ней клетчатая школьная юбка, едва прикрывающая промежность, и обтягивающая футболка с детским принтом.
— Альтергом, — говорит Первый капитан, коренастый, белобрысый, в темно-красном скафандре. — Они же запрещены.
— Это боевые запрещены, — мотает головой сутулый, высокий, в очках. Профессор. Хозяин. — А она домашняя. Их запрет еще не вступил в силу. Можно сказать, я урвал последнюю.
Худой, горбоносый в серебристом комбезе закидывает ногу на ногу и хмыкает.
— Н-да, профессор. Всегда знал, что ты предпочитаешь первокурсниц и старшеклассниц. Но это же... Сколько лет Алисе? Тринадцать? Ты взял себе секс-рабыню с внешностью твоей тринадцатилетней дочери. Это уже даже не педофилия. Точнее не только.
— Седина в бороду, — сказал трехногий фиксианец, — хрен в манду.
— Чем ближе могила, тем моложе любовницы, — добавил Первый.
— Да причем здесь любовницы! — покраснел профессор.
— Мы все видим, причем.
— Хочешь сказать, это развитое не по годам тело будешь использовать исключительно в качестве грелки?
— Ладно, — махнул рукой профессор. — Расскажу. Все равно узнаете. Алиса сбежала. С Галактионом Марском.