Когда она писала адрес на конверте второго письма, в передней послышался грубый, сердитый голос, весьма нецеремонно споривший с трактирным слугою, и прежде чем она успела спросить, что значит этот шум, дверь отворилась настежь, и в комнате явился высокий старик, с длинной бородой, в сильно заношенном сюртуке, преследуемый трактирным слугою, на лице которого изображалось негодование.
— Я три раза говорил этому человеку, — сказал слуга, размахивая руками, — что мистера и мистрисс Фрэнклэнд…
— Нет дома, — прервал странный гость. — Да, ты мне три раза говорил и три раза солгал. Кто же это? — спросил он, указывая на мистера и мистрисс Фрэнклэнд. — Они дома; а тебе дан язык не затем, чтоб ты лгал. Я только на минуту зашел к вам, — продолжал он, обратясь к хозяевам и садясь на ближайший к ним стул. — Меня зовут Андреем Тревертоном.
При этих словах мистер Фрэнклэнд сделал движение, обнаружившее его гнев; но Розамонда тотчас же постаралась успокоить его.
— Не сердись, — прошептала она. — С подобными людьми всего лучше оставаться совершенно хладнокровным.
Она сделала знак лакею, чтобы тот вышел, и обратилась к мистеру Тревертону с следующей речью:
— Вы насильно вошли сюда, сэр, в такое время, когда наше семейное несчастие делает нас совершенно неспособными принимать какие бы то ни было визиты. Мы готовы оказать более внимания и уважения к вашим летам, нежели вы к нашему горю; поэтому, если вам угодно сказать что-нибудь моему мужу, то он готов вас слушать сейчас же.
— Не беспокойтесь, я не останусь здесь долго; у меня есть дела. Я пришел сказать вам, что, во-первых, ваш адвокат известил меня о том, что вы нашли в Миртовой комнате; во-вторых, что я получил ваши деньги; в-третьих, что я умею держать их в руках. Что вы об этом думаете?
— Я думаю, — отвечал Леонард, — что вам нечего было и беспокоиться приходить сюда и говорить нам то, что мы уже знаем. Мы знаем, что вы получили деньги и никогда не сомневались, что вы их умеете удержать в руках.
— Вы в этом совершенно уверены, — сказал мистер Тревертон с злой улыбкой. — Совершенно ли вы уверены в том, что нет никакого закона, на основании которого вы могли бы оттягать у меня эти деньги? Я наперед говорю вам, что у вас нет и не может быть тени надежды возвратить их в свой карман, и на мое великодушие тоже советую вам не рассчитывать. Деньги мне достались совершенно законно и теперь безопасно лежат у моего банкира, а что касается до меня, то эти тупые чувства великодушия, щедрости и тому подобное не в моем характере. Это было в характере моего брата, но не в моем. Повторяю вам еще, что деньги никогда к вам не возвратятся.
— А я повторяю вам, — сказал Леонард, подавляя свой гнев, — что мы не имеем ни малейшего желания слушать то, что уже давно знаем. Для успокоения своей совести мы поторопились передать вам капитал, которым не имеем права владеть, и говорю вам от своего лица и от лица моей жены, что мы в этом случае не имели никаких видов на возвращение не принадлежавших нам денег, и предположение подобного рода есть оскорбление.
— И вы такого же мнения? — спросил мистер Тревертон, обращаясь к Розамонде. — Я приобрел деньги, вы лишились денег, и неужели вы можете одобрить поведение вашего мужа в отношении к богатому человеку, который может составить ваше счастье?
— Совершенно одобряю. В этом, кажется, вы не имеете причины сомневаться.
— О, — произнес мистер Тревертон с выражением крайнего удивления. — Вы, кажется, так же мало заботитесь о деньгах, как и он.
— Муж вам уже сказал, что считал своим долгом возвратить вам деньги, на которые вы имеете право.
Мистер Тревертон поставил между колен свою толстую палку, положил на нее руки и оперся на них подбородков!
— Жаль, что я не притащил с собою Шроля. Пусть бы это животное посмотрело на этих людей да послушало бы, что они говорят. Странно, очень странно, — говорил он глядя попеременно то на Розамонду, то на Леонарда, с видом крайнего изумления. — Ведь тоже люди, а отступаются от денег. Непонятно.
Он встал, надел шапку и, взяв подмышку палку, подошел к хозяевам.
— Я ухожу, — сказал он. — Вы позволите пожать вам руку.
Розамонда презрительно отвернулась.
Мистер Тревертон захохотал с видом высочайшего самодовольствия. Между тем мистер Фрэнклэнд, сидевший недалеко от камина, искал сонетки. По лицу его можно было заметить, что присутствие мистера Тревертона становилось для него невыносимо.
— Не звони Лэнни, он сам уже идет, — сказала Розамонда.
Мистер Тревертон действительно уже приближался к двери. На пороге он остановился и посмотрел на молодых людей с таким видом, как будто бы это были животные, о которых никто никогда не слышал.