— Оставьте, Джо! — Карриган устало махнул рукой, он явно не хотел спорить. — Ведь вы же знаете, что одно лишь признание обвиняемого еще не является доказательством его виновности… — И, обращаясь ко мне, пояснил, надеясь направить разговор в другое русло: — Вы понимаете, Мак Алистер, в противном случае, голословное отрицание своей вины служило бы юридическим доказательством невиновности преступника… Нет! В том и в другом случае мы обязаны иметь в руках дополнительные объективные данные.
— Так-то оно так, — вмешался Джо, — но найти эти данные куда легче, когда обвиняемый сидит у вас в тюрьме и может быть подвергнут перекрестному допросу, очным ставкам и даже… Ну ладно, не будем об этом говорить!
— Вы слишком сгущаете краски, Джо! — недовольно заметил Карриган. — Мистер Мак Алистер может подумать черт знает что! А ведь, в сущности, открытая слежка гуманна. Она вынуждает преступника самому сдаться в руки правосудия и чистосердечно признать свою вину. Это всегда учитывается судом и смягчает наказание..
— Или доводит до сумасшествия, как беднягу Клайдена… — вставил Джо и тут же замахал руками. — Хорошо, хорошо, молчу! Скажите лучше, где он работает, ваш подопечный?
Карриган колебался. Ему явно пришлись не по душе комментарии Джо. И мне стало ясно, что я должен проявить свой характер.
— Рэнд Грейте обещал мне, что с начальником полиции Нью-Йорка он договорится, — сказал я небрежно.
Как и следовало ожидать, такое фамильярное упоминание всесильного РГМ возымело действие.
Карриган пожал плечами и, сделав жест, который мог бы означать: «Не я же придумал эту проклятую слежку», — пробурчал:
— Пожалуйста. В любое время вы можете его увидеть у входа в аттракцион «Казнь на электрическом стуле». Он там зазывалой.
Глава четвертая
ГЛАВНЫЙ СВИДЕТЕЛЬ
Шагов мистера Губинера не было слышно. Он появился тихо и как-то сразу заполнил собой весь проем двери. Его узкие плечи и грушеобразная голова с маленьким лысеющим черепом и большим, по-детски розовым лицом казались чужими на этом огромном, тучном теле. Этому человеку можно было дать и тридцать пять, и сорок, и пятьдесят лет — он принадлежал к типу людей, которые до глубокой старости сохраняют отличный цвет лица.
Преувеличенно скорбным полушепотом, словно в присутствии покойника, он заговорил:
— Я искренне рад вас видеть, мистер Карриган. Но, простите, может быть, я вам помешал?
Не успел я моргнуть, как Губинер уже очутился в кабинете и энергично тряс руку Карригану, при этом внимательно на меня поглядывая. Несмотря на свою тучность, этот человек оказался необычайно подвижным.
— Хэлло, Губинер. Вы пришли как раз вовремя. Знакомьтесь. Это Генри Мак Алистер, писатель. С Джо Кэсиди вы, кажется, уже знакомы.
— Да-да. Как же, знаю — «Дейли Глоб». Прекрасная газета!.. А с вами, Мак Алистер, я давно уже знаком. Да. И люблю…
Губинер уже стоял передо мной и цепко ухватился за мою руку мягкими ладонями. Он низко нагнулся и, обдавая меня запахом крепких духов, продолжал, настойчиво заглядывая мне в глаза:
— …И слежу за вами, за вашими успехами. Конечно, очень жаль, что нас с вами свел такой трагический случай, а не беседа за столом Пен-клуба… Вы удивлены? Да, да, я там иногда бываю. О нет, конечно, я не писатель, а просто так! Окололитературный человек — нечто среднее между дилетантом и неудавшимся писателем, ха-ха!..
Пока он говорил, глаза его жили своей жизнью. Они были серьезны и внимательны, стараясь уловить в моем лице малейшие признаки удовольствия или раздражения. Видимо, все-таки они что-то заметили, возможно, я был несколько сух, потому что Губинер внезапно умолк и сел на край стула. Теперь он смотрел на Карригана вопросительно и немного грустно.
— Вы знаете, Губинер, Мак Алистер будет писать об этом деле. Очень может быть, что по ходу нашей беседы у него возникнут различные вопросы, так уж вы…
— О, я весь в вашем распоряжении, Мак Алистер! Очень рад…
— Тогда приступим. — Карриган достал из кармана черный клеенчатый блокнот — из тех, в которых полицейские записывают номера автомашин, нарушивших уличное движение, и задумчиво принялся листать его исписанные мелким почерком страницы. — Вот что, Губинер, — изрек он наконец, — расскажите по возможности точно, какие ценности вы хранили в сейфе?
— Недельную выручку и заявку на патент нового аттракциона, который я оцениваю в сто… Да что я говорю, в двести тысяч долларов!
Джо внезапно вскочил и, буркнув в дверях: «Я скоро приду», — исчез.
— Вы можете сказать точно — сколько в сейфе было наличных денег?
Губинер прикусил нижнюю губу и задумался.
— Н-нет, Карриган, я бы не хотел этого делать. Понимаете, мои личные конкуренты могли бы воспользоваться этими сведениями, да и налоговый инспектор… Нет, Карриган, не могу! Скажу вам только, что там была кругленькая сумма. Не ведь это не главное. Главное — патент на новый аттракцион, ему нет цены! Преступник легко мог бы осуществить мою идею в любой части земного шара… Вы понимаете, — обратился он ко мне, — я не могу пока открыть секрет нового аттракциона. Это будет настоящей сенсацией! Ни один музей восковых фигур во всем мире не делал ничего подобного..
— А кто, кроме вас, знал об этом новом аттракционе? — спросил Карриган, однако, как мне показалось, без всякого интереса.
— Мой помощник, управляющий Паркер. Чарлз Паркер. Но ведь вы же знаете — он брат моей жены и имеет доступ к сейфу, так же как и я. Нет, он тут совершенно ни при чем!
— Ну хорошо. Оставим содержимое сейфа в покое. Скажите, вы когда-нибудь доверяли ключи от сейфа покойному Монтеро?
— Да. И очень часто. Всегда, когда я работал в музее только утром, а после обеда меня заменял Чарли… То есть я имею в виду мистера Паркера. Обычно я передавал ему ключи через Монтеро.
— Об этом кто-нибудь знал?
Губинер пожал плечами.
— Мы не делали из этого секрета. Бедняге Монти мы очень доверяли. Но вы понимаете, Карриган, — он многозначительно посмотрел на меня, — мне кажется, что вся загвоздка в охоте за заявкой на патент нового аттракциона. Это потрясет весь Нью-Йорк, всю Америку! Да что говорить — вы сами скоро увидите и поймете, что здесь пахнет миллионами…
— Возможно, возможно. Скажите, Губинер, а почему вы никогда не доверяли ключ от сейфа вашей кассирше, мисс… как ее там?
— Мисс Паризини? — Губинер задумался. — Не знаю, Карриган… Не люблю я ее почему-то. Я взял ее на работу по настоянию жены. Эта итальянка не то родственница, не то подруга ее портнихи.
Карриган вел допрос как-то вяло. Он ничего не записывал, не расспрашивал подробности, а лишь рассеянно листал свой блокнот, без всякой системы перескакивая с одной темы на другую.
— Скажите, Губинер, давно ли работал у вас этот мексиканец?
Хозяин музея вздохнул.
— Через два месяца исполнилось бы ровно пятнадцать лет. О, это была великолепная пара! Работа знаменитого Джузеппе Фраскини…
Он полез во внутренний карман своего огромного пиджака и, не переставая разговаривать, достал плотный пакет, перевязанный золотистой тесьмой.
— Вчера я копался в старых бумагах и случайно нашел вот это. Взгляните, вам несомненно будет интересно! — И с видом человека, делающего щедрый подарок, он пододвинул пакет мне.
Я кивнул на Карригана, но тот не проявлял к бумагам ни малейшего интереса. Он снял очки и стал сосредоточенно протирать стекла, показывая этим, что не собирается нам мешать. Губинер развязал пакет. Там были фотоснимки, путеводитель по музею и несколько исписанных на машинке листов бумаги.