Мухаммад улыбнулся своим мыслям: да, его расчет оказался верным. Но Гарун эту улыбку расценил совсем иначе и упал в ноги к отцу.
– Отец, ты болен? Сколько тебе осталось?
Халиф покачал головой.
– К счастью, сын наш, мы совершенно здоровы, как для наших лет, разумеется. А приготовления к передаче титула действительно начались, ибо сколь ни были бы дóлги года, пролетят они более чем быстро.
По лицу юноши было видно, что слова отца его успокоили лишь отчасти.
– Но почему же тогда сейчас уже вывешены вексиллиумы провинций? Отчего метельщики без устали трудятся на дворцовой площади?
– Ты же сам сказал, что начаты приготовления… Мы считаем, что следовать традиции надо во всем, даже в такой малости, как дата начала подготовки к коронации…
– Даже если я вовсе не собираюсь принимать сейчас титул наследника из твоих рук? Даже если я мечтаю отправиться в долгое странствие?
Гарун выпрямился во весь свой немалый рост и попытался грозно сверкнуть очами.
– В долгое странствие, сын? И куда же ты собираешься отправиться на этот раз?
– Рассказывают, отец, что в полуночных морях можно изловить огромного кита… Я хотел бы присоединиться к китобоям и испытать судьбу.
– Ох, сын, сколь низменна твоя мечта по сравнению с твоим грядущим…
– Низменна, отец? – Гарун едва не потерял голос от изумления. Ибо было чему удивляться: отец не пытался ни кричать, ни отговаривать…
– Воистину, сие может быть мечтой сына воина или кузнеца, быть может, сына флотоводца. Что удивительного в том, что огромная рыбина будет изловлена и разрезана на мириады кусков кровоточащего мяса? Разве сие есть доблестное занятие, и принесет ли сия добыча славу? Полагаем мы, что не принесет. Более того, позором будет покрыто имя человека, что лишь ради бравады, лишь для того чтобы потешить собственную душу, лишит живое существо жизни… Мы считаем, что добыча ради пропитания есть ремесло, а ради удовольствия – преступление столь же тяжкое, как и братоубийство. Деяние сие мы относим к разряду недостойных сына халифа, равно как и иного правоверного, почитающего Аллаха всесильного и всевидящего…
Гарун молчал, ибо отец был во всем прав: и убивать просто ради забавы недостойно, и славы тут никакой не сыскать… Да и экспедиция подобная продлится не так уж долго, а потому горе-китобой вернется под отчий кров задолго до того дня, когда все же придется опуститься на одно колено в традиционном церемониальном поклоне.
Молчал и халиф. Он читал смятение на лице сына, как в открытой книге. И, быть может, чтобы чуточку помучить юношу, тянул неприятное молчание.
Наконец Гарун не выдержал. И сделал именно то, чего и добивался халиф. Он поднял голову и спросил:
– Отец, но если ты считаешь, что китобойное ремесло столь низко, быть может, ты дозволишь мне отправиться в какую-нибудь иную страну? С какой-нибудь иной, более высокой, более приличествующей наследному принцу целью?
«Только бы не повторять по сотне раз в день слова церемониальных клятв, заучивая их для того, чтобы пробормотать в дождливый день церемонии…»
– Сын наш, я не оцениваю низко китобойное ремесло – как и любое другое, оно существует во имя человека. Однако ради забавы убивать все живое столь же низко, сколь и позорно…
Гарун опустил голову.
– Но мы, должно быть, предчувствуя твое желание сбежать от приготовлений к церемонии, подумали, что ты мог бы согласиться возглавить экспедицию, которую мы решили снарядить…
О, халиф был подлинным царедворцем! Он мог речами оплести неофита куда искуснее, чем сотня пауков оплетает свою добычу… Мухаммад еще заканчивал фразу, но по просиявшему лицу сына уже понял, что цель достигнута: дабы сбежать от приготовлений к коронации, Гарун готов отправиться куда угодно, хоть в объятия самого Иблиса Проклятого…
– Экспедицию, отец? Но почему я об этом впервые слышу?
– Мы думали отправиться туда сами… после того, как перестанем быть халифом и станем просто усталым стариком…
– Отец, ну какой же ты старик! Но куда ты хотел отправиться?
Да, победа была одержана мгновенная и сокрушительная.
– Должно быть, сын, ты прав. И тебе следует знать все. Мы прослышали, что земли к восходу от нашего прекрасного царства полны загадок. Есть среди них насчитывающие не одну сотню лет. Некоторые из этих древних загадок таят в себе зерно истины, ибо некогда были самыми обычными историями из жизни самых обычных людей под этим небом…
Глаза юноши загорелись.
«О Аллах всесильный и всевидящий! – подумал Мухаммад. – Как было бы просто жить на этом свете и править этим миром, если бы хоть немногие были подобны нашему сыну… Пусть хотя бы в чистоте помыслов…»