— У нее был медальон, который она собиралась продать ему, но не успела…
— Все так, но не вижу связи между Бефани, Альбиной и Мартой, — сказал Соломон.
— Похоже, что у нее какие-то свои причины носить парик… — махнула рукой Маша. — Но она мне все равно нравится.
И они, во всем разобравшись, снова уткнулись в карту Саратова.
— Надо посчитать, сколько в Саратове районов или каких-нибудь объектов, число которых соответствовало бы восьми, — предположил Сергей. Но это не дома, а именно какие-то другие объекты, по форме напоминающие эти кругляши. И вот еще что. Обратите внимание на то, что только одна-единственная буква «В» накладывается на один из этих объектов. Значит, он расположен на самой окраине города. А что обычно находится на окраине?
— Садовые товарищества, леса, парки…
— …и кладбища, — Маша, сощурив глаза, рассматривала что-то на карте и при этом считала: четыре, пять, шесть, семь и… восемь. Вот, пожалуйста, немецкое кладбище. И по очертаниям очень даже подходит под твой кругляш, на котором буква «В».
— Кладбища? Кладбища… Бауэр… Машка, ну ты даешь… Ну конечно, восемь кладбищ! — и Соломон клюнул Машку в щеку.
Кладбище было небольшим, ухоженным, и на могилках пестрели цветы.
«Ребята, вы, конечно, можете меня презирать, но я боюсь и не пойду дальше… Смотрите, на небе тучи собираются, было так хорошо, солнечно, а теперь жутко, темно… Видно, кто-то там, наверху, не хочет, чтобы мы приходили сюда. Да и нет здесь никакого клада, все это ерунда…» — но все это Маша говорила про себя, а не вслух.
Таблички с немецкими фамилиями мелькали перед ее глазами, вызывая страх и ужас. Ей захотелось домой, к маме… Кроме того, она скучала по Никитке и волновалась, куда это они могли с Мартой уехать, даже не предупредив ее, Машу…
Шли минуты, сливаясь в часы, уже стало совсем темно, несмотря на ранний вечер, а мальчишки упорно продолжали двигаться в самую глубь кладбища, в сиреневые заросли, где не было видно уже и тропинок. Однажды Маша застряла между оградками и даже закричала — ей показалось, что это невидимое привидение схватило ее и держит, не отпускает…
Соломон шел впереди и светил себе под ноги фонариком. Перед тем, как пойти на кладбище, ребята заехали к нему «домой», под мост, и взяли одну маленькую саперную лопатку, веревку и фонарь. Больше у Соломона для подобного случая ничего не оказалось.
И вдруг он остановился, направив луч фонаря прямо на табличку, при виде которой Маше стало и вовсе нехорошо.
«Михаэль Бауэр».
— Похоже, — глухо проговорил оторопевший Сергей, — это ТВОЯ могила…
— Дурак, — ухмыльнулся Соломон. — Так звали брата маминого деда, в честь которого меня и назвали Михаэлем. Вот только я не знал, что он похоронен в Саратове.
— И что мы теперь будем делать? Раскапывать могилу?
Соломон снова достал медальон и раскрыл его.
— Нет, там больше ничего такого нет… Дальше надо думать.
— А что это за бугорок из красного кирпича? — спросила Маша. — Посвети вот сюда…
Соломон посветил, присел на корточки и стал разгребать землю вокруг кирпичей.
— По-моему, это вход в склеп… Только он как будто провалился под землю… А похоже на козырек… Смотрите, а вот и буквы какие-то…
Первые капли дождя упали Машке на щеку, и она подняла голову к небу. Никогда в жизни ей не было еще так страшно. А как она пожалела, что не взяла из машины «Анти-дог».
— Тсс… — услышала она голос Сергея. — Вы ничего не слышите?
— По-моему, — отозвался из темноты Соломон, — кто-то идет, наверное, какая-нибудь бродячая собака…
— А там что-то светится… — сама не своя от страха прошептала Маша и, схватив Сергея за руку, прижалась к нему. — Сережа, я боюсь…
— Не бойся, я с тобой, — и Сергей обнял ее за плечи. — Маша, ничего не бойся…
Но у него и у самого голос задрожал, когда он увидел приближающиеся к ним пляшущие желтые огоньки, мазавшие своими лучами оградки и кресты, черные ветви шумящих на ветру деревьев и скользящие по портретам покойников.
И вдруг они услышали:
— Соломон, Сергей, Маша… Где вы?!
— Машка, сдавайся, вам пришел конец!.. Маша узнала голос своего брата и от счастья чуть не заплакала.
— Вот черт, испугал… — и она, забыв обо всем на свете, оторвалась от Сергея и, не чувствуя ни холода, ни потоков воды, заливавших ее сверху с крон деревьев, бросилась наперерез бегущему ей навстречу Никитке.
Она схватила его, такого маленького и теплого, мокрого и хохочущего, в свои объятия и поцеловала в кончик носа:
— Как же ты меня напугал… — тут она заметила стоявшую рядом с ними Марту. Она улыбалась из темноты.
— Но как же вы нас нашли? — спросила Маша.
— Вы же машину оставили прямо у ворот кладбища, — как всегда уклончиво ответила Марта, делая вид, что не понимает истинную суть вопроса.
В это время появились из зарослей и Соломон с Сергеем.
— Марта? Вы? Но как вы нас нашли?
— Вот по этому медальону, — сказала Марта и, раскрыв ладонь, показала его Соломону. — Михаэль, меня зовут Ева Бауэр, я твоя мама…
Даже Никитка, знавший о том, будто Ева собирается объявить Соломону, что она его мать, не ожидал, что объяснение произойдет в таком зловещем месте, как кладбище.