— Бородуля!
— Слушаю, товарищ старшина!
— Что же вы, Бородуля…
— А что? — Солдат сразу лезет в амбицию. Но голос у старшины мягкий и слова вовсе не обидные:
— Один вы не участвуете в самодеятельности.
— А меня берут?
Шарапов удивлен:
— Я тебя сто раз спрашивал: петь, плясать умеешь?
— Так я, может, фокусник!
— В самом деле, — решает Пологалов, — его надо взять к локаторщикам. — И Бородуле: — А сейчас идите в канцелярию за денежным содержанием.
— Мы будем вам очень обязаны, Зоенька, — сказал капитан Харламов, — если вы доставите еще одну телеграмму по тому же самому адресу.
Девушка вспомнила, какой страх охватил ее в прошлый раз, когда Василий Васильевич окликнул, чтобы вернуть телеграмму, и вспыхнула. Капитан Харламов понял это по-своему:
— Да вы не бойтесь, мы вас в обиду не дадим.
— Вот еще выдумаете! — Она взяла телеграфный бланк, на котором, кроме адреса, было всего два слова: «Приеду. Ходжиев».
— А теперь давайте еще кое-что уточним. Прежде всего я думаю, что, когда Василий Васильевич увидит
вас возле своего дома, он притворится удивленным и, возможно, спросит: «Неужели снова телеграмма товарищу Васильеву на мой адрес?» Вы ответите: «Да, Васильеву, на ваш адрес». Думаю, что он сразу откажется принять эту телеграмму.
— А если примет?
— Тогда вручите ему. И наконец, последнее. Если Василий Васильевич телеграмму не возьмет, но поинтересуется ее содержанием — покажите.
— Понимаю, — кивнула почтальонша.
— Тогда в путь! Василий Васильевич должен быть дома. Сегодня он работает с двух.
Сонное утро вставало над городом, моросил дождь. Зоенька шла быстро, прикрываясь зонтиком. Она уже несколько раз попадала в лужу и чувствовала, как вода забирается в туфли. Наконец постучала в знакомую калитку. Бульдог яростно залаял. Василий Васильевич выглянул в окно, узнал девушку.
— Сейчас!
Будьдог гремел цепью.
— Да замолчи ты! — прикрикнул на него Василий Васильевич, отодвигая засов.
— Опять на ваш адрес телеграмма товарищу Васильеву.
Старый мастер притворился, что не расслышал.
— Идемте в дом. Невозможно разговаривать под дождем.
«Вот еще!» — подумала Зоенька и повторила:
— Товарищу Васильеву телеграмма.
Парикмахер взял ее за руку.
— Идемте, идемте!
Теперь они стояли под железной крышей. Между крыльцом и калиткой метался бульдог, которого Василий Васильевич отшвырнул ногой, когда вел девушку к дому. Она собрала все свое мужество и попробовала улыбнуться.
— Дальше я не пойду…
Василий Васильевич отпустил ее руку.
— Как не пойду? А дождь? Неужели вы будете стоять на крыльце, пока он не пройдет?
— У меня зонтик.
— Ну-ну, — примирительно заметил дамский мастер. — Но телеграмму-то вы должны вручить.
— А где адресат? — спросила Зоенька и зябко поежилась.
Василий Васильевич потрогал усы.
— Понимаете, как неожиданно получилось. Тогда вы только ушли, приходит какой-то гражданин. «Прошу извинить, но я случайно перепутал адрес и сообщил другу ваш. Так что, если ещё придет телеграмма, пожалуйста, примите. А я вас скоро навещу».
Зоенька вспомнила наставление капитана Харламова, вручила телеграмму и тут же пошла к калитке.
Из Несвежаля, где, судя по документам, родился Ушаковский, пришел ответ. Оказывается, старый Несвежаль сгорел во время войны, и никаких архивных документов не сохранилось. Ушаковские в Несвежале не проживают, но якобы эта фамилия здесь знакома.
Мало что дало и сообщение из Министерства обороны. Минометный батальон расформирован в июле победного, сорок пятого года. Ефрейтор Ушаковский в этом батальоне служил, но где он сейчас — неизвестно. Далее следовало несколько адресов, которые должны были послужить зацепкой для того, чтобы разыскать его однополчан.
В соответствующие военкоматы был сделан запрос. Вначале ответ пришел из Новосибирска. Майор запаса — замполит батальона — скончался в 1949 году от воспалительного процесса, вызванного осколком в правом легком.
Затем поступили сведения из Одессы. Бывший старшина роты находился в заграничном плавании.
Из Свердловска сообщили: младший лейтенант запаса, комсорг батальона, в 1951 году переехал в Минск. Оттуда пока ответа не было.
Местожительство гражданки Спириной Марии Кузьминичны установить тоже не удалось, как, собственно, капитан Харламов и предполагал. Он связался с городской прокуратурой и просил ознакомить его с делами об убийствах в первый год после войны. Новый прокурор города как раз заинтересовался некоторыми старыми делами и тем самым облегчил задачу капитана.