«Договоримся», — пообещал майор, уверенный, что начальник отряда возражать не будет.
Заозерный действительно не возражал. Поэтому Серебренников решил несколько изменить маршрут, чтобы иметь возможность заехать к Ярцеву и лично передать разрешение полковника на посев люцерны в районе государственной границы.
Майор допоздна сидел в штабе, пока Нина Терентьевна не напомнила по телефону, что давно пора ужинать. Еще днем дежурный передал полученное на его адрес письмо.
Шумно ввалившегося в дом мужа Нина Терентьевна встретила вопросом:
— Нас переводят? Куда?
Он покачал головой и торжественно протянул ей почтовый конверт. Она пробежала глазами торопливо написанные строки. Старший сын Серебренникова сообщал, что в свой первый отпуск хочет приехать к отцу.
Нина Терентьевна улыбнулась. Серебренников напряженно следил за ней и облегченно вздохнул:
— Как же он вдруг решил?
— Значит, стал совсем взрослым, — сказала она, аккуратно складывая письмо.
В четыре часа тридцать минут Микаелян остановил «газик» у квартиры Серебренникова. Майор уже поджидал его.
На заставу приехали засветло. С тревожным видом Ярцев тут же доложил ему о случившемся.
Оказывается, локаторы только что вновь засекли неизвестный самолет. На этот раз он нарушил границу на участке соседней заставы, причем на более значительной высоте, и пролетел над советской территорией сто с лишним километров, прежде чем лечь на обратный курс.
Задание, которое теперь получил Горский, было более сложным. Намечалась переброска агента, и Горский должен был помочь ему найти пустынный квадрат в зоне действия локаторных установок. Вероятно, каким-то образом их намеревались вывести из строя.
Встреча с агентом назначалась в Фирюзеваре через неделю. Горский предупредил, что раньше не сможет — в Ташкенте созывалось совещание речников. Это известие также заинтересовало центр. Горскому предложили ликвидировать Василия Васильевича, сообщили пароль и место встречи с ним.
«Давно пора!» — мысленно согласился Горский. Поведение дамского мастера настораживало его еще до переезда на южную границу.
Старшина первой статьи Шарапов доложил Серебренникову:
— Мы, товарищ майор, задумали провести диспут: «Что значит жить по-коммунистически?» Вот хочу посоветоваться с вами. — И положил на стол проект объявления, где мелким почерком было написано: «Как ты думаешь: почему труд является необходимой потребностью человека? Кто ты: борец за коммунизм или обыватель? Каким будет завтрашний день нашего общества? Есть ли у тебя пережитки прошлого? Есть ли среди нас равнодушные люди? Свое мнение по этим вопросам ты можешь высказать на открытом диспуте в ленинской комнате».
— У меня одно замечание, — сказал Серебренников. — Надо провести диспут широко, привлечь к нему и молодежь из поселка. Поговори-ка ты с Истат Мирзобаевой.
«Медуза» пришла в Реги-Равон к вечеру и, прежде чем спуститься по реке, должна была взять дополнительный груз. Горскому это было на руку. Когда старший лейтенант Мансуров окончил таможенный досмотр, капитан предупредил вахтенного, что вернется на судно утром.
Рядом с поданными к причалу платформами Горский увидел автопогрузчик. Капот машины был задран, водитель копошился с карбюратором. Капитан «Медузы» подошел к нему и дернул за ногу.
— Привет!
Водитель повернулся к Горскому, и тот вдруг увидел, что перед ним совершенно незнакомый человек.
— Простите, — смешался он. — Я думал, что вы — Ефремов.
— Он теперь самосвалом командует.
— Вот как! — Горский стал прикидывать, какую это может принести выгоду.
Возле клуба на телеграфном столбе вспыхнула электрическая лампочка. От нее в разные стороны потянулись невесомые желтые полосы. О столб опиралась старая доска, приспособленная для объявлений.
Горский подошел ближе и стал читать:
«В нашем клубе состоится комсомольский диспут на тему: «Что значит жить по-коммунистически». Мы приглашаем тебя! Приготовься высказать свое мнение, а пока подумай над следующими вопросами…»
Читать дальше у него не хватило терпения.