Теперь нужно было ехать в курский совхоз «Прогресс», где Решетов закупал яблоки. Такое разрешение майор получил, связавшись с Душанбе по телефону.
В Курске было холодно. Зябко поеживаясь, Колчин вышел на привокзальную площадь и автобусом доехал до гостиницы «Октябрьская».
В половине десятого в его номере настойчиво зазвонил телефон.
— Говорит майор Плотников. Как устроились, отдохнули?
— Все в порядке.
— Тогда можете выезжать в совхоз «Прогресс». Свяжитесь там с парторгом Черкудиновым. Я ему сейчас позвоню.
Снег таял, и автобус с трудом тащился по разъезженной колее.
В дирекции совхоза Колчина уже ждали.
— Располагайтесь в моем кабинете, — сказал парторг. Он внимательно выслушал майора, горестно вздохнул: — Надо же такому случиться!
Решетова Черкудинов знал много лет. С поселком Заснеженным совхоз тоже давно связан. Поставляет на Север яблоки, помидоры, огурцы, вишни и сливы, землянику и клубнику, красную и черную смородину.
Колчин попросил составить список лиц, близко знавших Решетова. Парторг тут же написал несколько фамилий.
— Как же он попал в Среднюю Азию? — спросил Черкудинов, передавая листок майору.
— Вот это мы и хотим выяснить, — доверительно сказал Колчин. — Может быть, Рещетов здесь, у вас, кому-нибудь говорил о своем намерении отправиться в Таджикистан за виноградом, хурмой?
— Сомневаюсь, — пожал плечами Черкудинов. — У него одни яблоки были на уме.
— Шебалин, директор совхоза.
Так представился Колчину человек лет тридцати пяти с рыжей шевелюрой. С Решетовым он познакомился лет десять назад, когда еще был бригадиром. Даже пригласил как-то переехать на постоянную работу в совхоз. Но Решетов любил Север и отказался от самых выгодных условий.
— В сентябре он был таким же, как всегда, — говорил Шебалин. — Безошибочно определял сорта яблок. А как здорово он их упаковывал! На всех ящиках этикетки с голубой окантовкой, то есть яблоки высшего сорта. И уж, можете поверить, они действительно были отменными. Еще он признавал красный цвет — первый сорт. А этикеток с зеленой и желтой окантовкой у него просто не было: никогда не брал второй и третий сорта.
Перед отъездом Решетов заходил к директору совхоза. Договорились о новой скорой встрече. Больше ни о чем разговор между ними не шел.
Одним из последних в списке, составленном Черкудиновым, значился комбайнер Волков. Майор знал, что Решетов дружил с ним и даже гулял на его свадьбе.
Сообщение о смерти Решетова потрясло механизатора. Он испуганно смотрел на Колчина, сдавив руками большие уши, словно хотел преградить путь горестному известию. Волков не сразу пришел в себя настолько, чтобы отвечать на вопросы.
— Что вы можете сказать о Решетове? — спросил майор.
— Он был хорошим товарищем.
— Как вел себя в сентябре?
— Как обычно.
— Вы ничего особенного не заметили в его поведении? Подумайте, не торопитесь.
— Кажется, он говорил о дочери: пора, мол, выдать ее замуж.
— Это уже интересно.
Волков оживился:
— Ты, говорит, пригласил меня на свою свадьбу, а я тебя приглашу на свадьбу дочери.
— Не шла ли речь о винограде, хурме?
— Нет! — решительно ответил комбайнер.
— Вы не знаете, как Решетов добирался на вокзал?
— Так ведь я его на своем «Жигуленке» отвез.
— Вы это хорошо помните?
— Еще бы! Мы выехали часов в пять утра и успели к батумскому поезду.
— Не помните, какой был номер вагона?
— Где-то в начале поезда. Когда состав тронулся, я еще долго стоял на перроне, ждал до последнего вагона.
Из кабинета парторга Колчин позвонил майору Плотникову.
— Ну как дела? — участливо спросил тот.
— Скорее всего решение о поездке в Среднюю Азию возникло у Решетова в скором поезде Батуми — Москва.
— Это уже значительно облегчает ваши поиски.
— Будем надеяться, хотя в поезде ехали сотни людей и никто не оставил визитную карточку.
— Ничего, — заверил Плотников. — Вы на правильном пути. А потому советую возвращаться в Курск. Билет до Москвы мы вам закажем.
— На тот самый батумский поезд, — попросил Колчин. — Это может оказаться полезным.
Расписание поездов
— Давайте поколдуем над «ребусом», который прислал Колчин, — сказал полковник Дианинов своему заместителю.