— Хорошо отдохнули? — спросил капитан.
— Да как вам сказать. Море, конечно, шикарное. Только я через две недели сбежал.
— Прямо домой?
— Не совсем. У меня родня в Николаеве. Вот уж где я отвел душу! — Он вдруг смешался. — Обещал им писать часто, но только одну телеграмму и отбил за это время.
Пименов достал из кармана автоматическую ручку «Ленинград».
— Вот если бы она сама писала.
— Позвольте вашу ручку, — сказал Колчин.
— Пожалуйста.
Майор сделал какую-то запись в своем блокноте.
Чернила оказались фиолетовые.
Он вернул ручку Пименову.
— Хорошо пишет. Кстати, где вы приобрели эту ручку?
— Не знаю, — чистосердечно признался шофер. — По-моему, я ее вообще не покупал.
— Как так?
— Да очень просто, — улыбнулся Пименов. — Однажды полез в карман — гляжу, ручка.
— Может, кто оставил в автобусе?
— Нет, — решительно сказал Пименов. — Просто она вдруг сама появилась в кармане.
— Фантастика! — заметил Колчин.
— Вот именно.
— А не связано ли это как-то с яблоками?
— Чего, чего?
— Ну шел разговор о яблоках, и вы решили записать неизвестные сорта или что-то в этом роде, случайно взяли чужую ручку.
— Нет!
— Хорошо, — сказал Колчин. — На всякий случай запишите мой номер телефона.
— С удовольствием. Мне самому интересно знать, откуда взялась ручка, и теперь я опять буду думать об этом.
— Еще один вопрос, — сказал майор. — Вы не помните, какими чернилами была заправлена ручка в тот момент, когда появилась у вас?
— Голубыми. Я потом везде искал такие чернила, уж очень они мне понравились. Но во всех магазинах были только фиолетовые.
Майор Колчин даже усомнился:
— Удивительное везение. И Урунов, судя по всему, сталкивался с Решетовым, и Пименов.
— Удача здесь ни при чем, — обронил Дианинов. — А вот закономерность вполне объяснима, потому что мы правильно наметили пути поиска. — Он усмехнулся. — Да у вас еще, как я понял, есть волшебное яблочко: катится по золотой тарелочке, показывает, что на свете делалось.
— Пожалуй, — согласился Колчин.
— Может, поделитесь этим чудом с товарищами?
— Несомненно, — заверил майор, подыгрывая полковнику. — От моего яблочка не убудет.
Саидов поздоровался с Темировым и вынул из кожаной куртки служебное удостоверение.
— Прошу, муаллим, — заискивающе произнес Темиров.
Саидов осмотрелся. Неказистая канцелярская мебель: однотумбовый стол и несколько стульев, обитых дешевой тканью. На столе лежали бумаги, прижатые к стеклу пузатым чайником с лиловыми разводами.
Темиров налил остывший чай в узорчатые пиалы и протянул одну из них гостю.
— Чем могу служить, муаллим?
Саидов не торопился с ответом. Темиров поправил воротник голубой трикотажной рубашки, застегнутой на все пуговицы. Серый двубортный костюм мешковато сидел на его долговязой фигуре. Обвислые, редкие усы придавали лицу меланхолическое выражение.
— В сентябре вам выдали путевку в Сочи, — сказал подполковник.
— Да, муаллим, — с готовностью подтвердил Темиров.
— А не помните, какого числа вы выехали с курорта? — поинтересовался Саидов.
Темиров неожиданно растерялся.
— Д-дело в том, — запинаясь, произнес он, — что я вообще никуда не выезжал.
— Как это понимать?
— Д-дело в том, — повторил Темиров, еще больше заикаясь, — что эту путевку оформили потом на мою жену Г-гулчехру Абдусаломову.
По кругу
Гулчехра была в красно-белом платье из хан-атласа. Вышитая золотом тюбетейка, словно корона, венчала ее густые черные волосы.
— Чем могу быть полезной, муаллим?
— Осенью прошлого года вы отдыхали в Сочи, — напомнил подполковник.
— Да, — подтвердила Гулчехра. — Это была необыкновенная поездка. Я впервые увидела море.
— Тогда безусловно. А теперь постарайтесь вспомнить, каким поездом возвращались в Москву?
— Не знаю. Только он был неудобным: очень рано пришлось вставать, чтобы успеть на вокзал.
— Ничего запоминающегося не было в пути? — поинтересовался Саидов.
Гулчехра пожала плечами.
— Обыкновенное дорожное знакомство. Вам, во всяком случае, это неинтересно.
— И тем не менее расскажите, — попросил Саидов.
— Ну была одна встреча. Только в Москве наши пути разошлись. А сейчас бы я, пожалуй, и не узнала своего случайного попутчика.