Мухаммедов медленно повернулся к окну. У него было смуглое лицо, покрытое каплями пота, хотя в этот ранний час еще не было жарко. Стараясь скрыть волнение, он ждал, какой еще зададут вопрос.
Из своей многолетней практики полковник знал, что от следующего вопроса будет зависеть многое. Нужно обязательно спросить не то, к чему приготовился задержанный, и он спросил, казалось, самое безобидное:
— У вас, Мухаммедов, большая семья?
— Холост, — тут же ответил тот на своем родном языке.
Расчет оказался правильным: нарушитель границы ответил, не дожидаясь переводчика. Полковник сделал вид, что не заметил его оплошности. Но сам Мухаммедов не смог этого скрыть.
— Куда вы дели шест? — продолжал наступать полковник.
— Шест? — оторопело переспросил Мухаммедов.
— Хотите, я расскажу, как вы перешли границу?
Задержанный вцепился в подлокотники кресла.
— Я ничего не знаю! — Он по-прежнему отвечал на родном языке.
— Шест был полым? — вдруг догадался начальник отряда.
— Я ничего не знаю!
— Подумайте хорошенько, — сказал полковник. — У вас еще есть время.
В этот ранний час на заставе, как всегда, было тихо. Но, против обыкновения, никто не спал. Одни пограничники устроились на завалинке перед казармой, другие, словно тени, бродили взад и вперед. Никто не взялся за кий, никто не хотел ехать с водовозкой. Даже Бегалин, для которого лишний раз окунуться в реку было величайшим наслаждением. И может быть, впервые за все время службы на границе он не думал о том, что скоро поднимется солнце, станет трудно дышать.
Пологалов снимал пробу в столовой, и подошедший Кошевник вертелся вокруг него.
— Ну говори, что у тебя? — помог старшина.
— Интересуюсь: а нарушителя будут кормить?
— Конечно, если ты уступишь ему свой завтрак.
— Почему я? — Ответа старшины он не расслышал: пришла водовозка.
Кошевник смотрел, как наполняется цистерна-отстойник. Шарапов тронул его за плечо:
— Лучше займись делом. Можешь красиво написать: «Стол именинника»?
Сержант Назаров уныло брел по двору.
— Бородулю не видели?
Кошевник вмиг подлетел к нему:
— Как обнаружили след?
Назаров отмахнулся. Куда-то запропастился Бородуля, а тут Кошевник лезет со своим дурацким вопросом.
— Значит, не видели?
— А ты в казарме смотрел? — спросил Шарапов.
— Что ему делать в казарме? — ответил Назаров.
Он знал, что ни один пограничник не пойдет в казарму, если на заставе боевая обстановка.
— А ты все-таки загляни.
Назаров нехотя пошел к казарме.
— Бородуля! — громко крикнул и прислушался: пожалуй, за стенкой кто-то сопит. — Рядовой Бородуля?
Молчание.
Назаров отодвинул ставни. Теперь он хорошо видел Бородулю. Солдат безмятежно спал.
В комнате дежурного начальник отряда внимательно выслушал Ярцева. Итак, овчарка привела к Ефремову. Тот не отрицает, что ехал на последней платформе. Вскочил на ходу, потому что поезд отходил раньше времени. Хотел поздравить жену с днем рождения.
Никого во время пути не видел.
— Кстати, товарищ Мансуров, почему наряд не доложил вам о Ефремове? — спросил полковник.
— Так ведь он сам говорит: вскочил на ходу.
— А вы проверьте. Возьмите «газик» майора Серебренникова и через двадцать минут доложите.
— Есть!
— Он давно подозревает Ефремова, — сказал Ярцев, когда за начальником КПП захлопнулась дверь. — Тот действительно ведет себя странно: слишком предупредителен, заигрывает с пограничниками. Но я объясняю это тем, что биография у него тяжелая. Был человек в плену, боится, что потерял доверие.
— Возможно, — согласился полковник. — А не кажется ли вам, капитан, что если бы Ефремов и нарушитель границы встретились преднамеренно, то последнему вовсе не обязательно было бы прыгать с поезда здесь. — Заозерный подошел к макету участка. — Он мог это сделать дальше, ведь в районном центре легче замести следы.
— Я подумал, товарищ полковник, что нарушитель мог что-нибудь передать Ефремову.
— А действительно ли у его жены сегодня день рождения? Это необходимо проверить.
«Газик» взметнул облако пыли. Микаелян вспомнил про подарок Серебренникова и, достав очки, протянул сидевшему рядом офицеру.
— Надень сам, — сказал Мансуров.