За кленом послышалась возня:
— Я — Соколиный Глаз. Приказываю сдаться!
— Выходи, Витька, я тебя вижу!
Нина Терентьевна с грустной улыбкой стала сворачивать плед.
Подполковник Шилов включил магнитофон с записью допроса Абдусаломова:
«— …В Ташкенте намечалась встреча с резидентом. Каждый понедельник к семи часам вечера я должен быть в ресторане «Бахор». Рядом с чайником положить крестом обгорелые спички. Пароль: «Запрет вина — закон, считающийся с тем...» В ответ нужно продолжить стихотворение: «…кем пьется и когда, и много ли, и с кем». Это Омар Хайям».
Подполковник перекрутил пленку назад и услышал сначала собственный голос:
«— Как обговорено сообщить о благополучном переходе границы?
— Телеграммой в Южногорск, Степану Васильеву по такому адресу… Содержание: «Возможно приеду. Ходжиев».
— Чтобы встретиться в Ташкенте, надо было еще раз напомнить о себе?
— Обязательно. Телеграммой по тому же адресу с лаконичным текстом: «Приеду. Ходжиев».
— Вам ответят?
— Нет. Связь односторонняя. До встречи в Ташкенте давать о себе знать могу только я. Да, и вот еще что. Сообщить о себе в первый раз я должен на десятый день после перехода границы».
Жизнь на заставе шла своим чередом. Август был таким же знойным. Пески за ночь не успевали остывать и, едва показывалось солнце, сразу накалялись, обдавали жаром.
В колхозных садах собирали урожай. Старшина Пологалов привез из районного центра машину, доверху груженную дынями и арбузами. Это был шефский подарок.
Происшествий на заставе не было. Разве что Бородуля еще не привык к пограничной жизни. Если бы кому-нибудь вздумалось вести дневник, то он выглядел бы примерно так:
2 августа. Утро. Бородуля держится молодцом. Никто не говорит ему о сне на границе, и никто вроде бы не догадывается, что он струсил. (Бородуля забыл, что говорил тогда в наряде сержант Назаров.) Впрочем, конечно, он не струсил, а просто чепуха какая-то приключилась со звездами.
Вечер. Бородуля беспокойно поглядывает на закатывающееся солнце. А вдруг правда Большая Медведица исчезла, потому что с ним что-то творится?
На боевом расчете Бородуля ерзает, и начальник заставы делает замечание. Что-то не очень хочется идти на границу. Назначают дневальным по конюшне. Отлично!
3 августа. Утро. Бородуля занят уборкой в конюшне. Что же — дело привычное. Смехота с этими самыми звездами!
Он залезает на станок и видит в узкое окошко небо. Синее, вовсе не страшное. Как дома. А вечером будет в звездах.
День. Бородуля спокоен — придет ночь, и он увидит Большую Медведицу.
Вечер. На боевом расчете капитан Ярцев объявляет, что Бородуля назначается часовым по заставе.
4 августа. Он заступает на пост с двух часов ночи. Звезды кружатся над головой. Сейчас Бородуля найдет Большую Медведицу. Но почему сейчас? Он подождет немного. Вот обойдет десять раз вокруг заставы. И еще десять. И еще пять…
Под утро решается наконец поднять глаза к звездам. Но тщетно ищет он Большую Медведицу. Постепенно ему снова становится не по себе.
Дежурный по заставе, младший сержант Ковалдин, проверяет службу часового. Бородуля докладывает, что происшествий нет, и вдруг озадачивает вопросом:
— Товарищ младший сержант, а где сейчас Большая Медведица?
Ковалдин не понимает вопроса, отвечает шуткой:
— Наверное, в берлогу пошла: каждому свое время.
День. Бородуля спит после смены с поста.
Вечер. На боевом расчете Бородуля узнает, что выйдет на границу ночью с лейтенантом Пулатовым.
5 августа. 3 часа 30 минут. Дежурный по заставе старшина Пологалов будит Бородулю. Вставать не хочется, да что поделаешь — служба! Солдат садится на койку и вспоминает, куда засунул портянки: вроде бы в сапоги. Но портянки оказываются на задней перекладине под койкой.
3 часа 45 минут. Бородуля седлает коней.
4 часа 02 минуты. Бородуля, плавно покачиваясь в седле, едет за лейтенантом Пулатовым. Опять над головой шмели-звезды, и опять не видно Большой Медведицы.
13 часов.
— Подъем!
«И кто придумал это проклятое слово! — негодует Бородуля. — Всю душу выворачивает!»
Глаза у него еще закрыты. Знает, что время обедать и свое отоспал, но вставать не хочется. После обеда на стрельбище, или черт знает что еще придумает командир отделения.
— Бородуля, поднимайтесь! — Это уже голос Пологалова.