Мавджуда хорошо знала все эти объекты. За год работы научилась по звуку определять, какой блок подал сигнал. Сразу отыскивала загоревшуюся рядом с тумблером лампочку. И обычно, не прибегая к схеме, тут же расшифровывала: «сработала» сигнализация в таком-то магазине или таком-то почтовом отделении…
Основная работа начиналась вечером, когда закрывались учреждения, магазины, ателье, аптеки, сберегательные кассы, банки.
До этого Мавджуда подготавливала контрольные листы приема объектов под охрану, изучала текущие инструкции. А если оставалось время, то просто мечтала. Об археологе Байматове, например.
…Они познакомились по телефону.
— Это пульт? — спросил он.
— Пульт слушает, — ответила она привычной фразой.
— Странно, — удивился он.
— Что именно?
— Почему я не знаю ваш голос?
Она улыбнулась, и, пока соображала, что сказать, он заговорил снова:
— Так все-таки кто дежурит?
Она назвала свой номер:
— Тринадцатая.
— Так не пойдет, — заупрямился он. — Мне нужно знать вашу фамилию.
— Это не обязательно, — возразила она.
Неизвестно, сколько бы еще продолжался этот разговор, но вошел дежурный инспектор, и Мавджуда бросила в трубку ледяным тоном:
— Пульт слушает, товарищ. Не отнимайте у меня зря время.
Он уловил перемену в ее настроении.
— Примите, пожалуйста, под охрану мою квартиру.
— Код?
— Ленинград — двадцать два.
— Сейчас проверим.
Квартира под этим кодовым названием несколько месяцев стояла под охраной. Археолог Байматов — старший научный сотрудник института истории имени Ахмада Дониша — обычно прибегал к помощи милиции, когда выезжал в экспедицию.
Вчера он вернулся из Курган-Тюбе, где до весны прекращались раскопки буддийского монастыря, а сегодня вылетал в Сочи. Настроение у него было веселое, отпускное…
Через месяц он позвонил снова.
— Тринадцатая!
— А, это вы! — обрадовался он. — Ну как, вспомнили свое имя?
Мавджуда тоже узнала его, но оборвала довольно резко. Их прошлый разговор был полностью записан на магнитофонную пленку. Она прекрасно знала, что запись включается автоматически, стоит ей только поднять трубку, но в тот раз не придала этому значения.
Потом ей строго выговаривали, что пульт — не место для развлечений. Поэтому, когда он позвонил теперь, она сухо спросила:
— Хотите сдать квартиру под охрану?
— Нет, — засмеялся он, — хочу узнать ваше имя.
Она не приняла его шутливый тон.
— Проверим сигнализацию.
— Вначале назовите ваше имя.
Она решительно положила трубку. Он еще несколько раз звонил, но она узнавала его по голосу и сразу нажимала рычажок. Кончилось тем, что он пожаловался дежурному инспектору.
А потом…
Он позвонил и сказал:
— Здравствуйте, Мавджуда. Я знаю о вас все.
Она промолчала.
— Ну, например, что мой кодовый номер соответствует вашему возрасту.
В самом деле, ей было двадцать два года.
В другой раз он сказал:
— Я приглашаю вас в театр оперы и балета. Танцует Малика Сабирова.
Соблазн был велик. Только что знаменитая балерина вернулась из Парижа, где завоевала «Гран-при». Но Мавджуда все-таки отказалась.
Опять ей попало за то, что ведет разговоры на личные темы…
Когда археолог позвонил в следующий раз, она сказала:
— Имейте в виду, что наши разговоры записываются.
— Превосходно! — обрадовался он. — Пусть останутся для истории. — И назначил свидание.
Мавджуда на свидание не пошла. Но он ее определенно заинтересовал. А вскоре ей довелось увидеть его. Шла по улице с подругами, и одна из них, знавшая Байматова в лицо, обратила внимание на элегантного молодого мужчину, попавшегося им навстречу: этот и есть тот самый археолог. Их глаза встретились.
Потом она столкнулась с археологом в сквере у Зеленого театра. У него оказался лишний билет на эстраду.
— А, вот и вы! — обрадовался он Мавджуде, как старой знакомой. — Скорее, скорее, а то опоздаем!
Два часа она просидела рядом с ним, не воспринимая рвущегося со сцены веселья. После концерта медленно шли по тускло освещен ным аллеям. Байматов все время старался вспомнить, где ее уже видел.
— Но ведь мы были раньше знакомы? — допытывался он. — Скажите хоть вашу фамилию.
— Тринадцатая! — неожиданно для себя выпалила она и побежала к автобусу.
«Уазик» медленно двигался по оживленным в вечерней прохладе улицам города. Старшина Набиев внимательно приглядывался ко всем мальчуганам в красных маечках и желтых сандалиях.