– Никто мне не донес, – спокойно ответила я. – Просто помню твои университетские привычки. Как дрыхнул до половины девятого, так и сейчас дрыхнешь. А мне приходится вставать в половине шестого. Сечешь?
– Гладишь мужу брюки? – поинтересовался Вовка. – Не заливай! Не поверю!
– И не собираюсь, – ответила я. – Для этого есть домработница. Просто в начале седьмого выходит утренний тираж, мне нужно успеть просмотреть его до того, как пойдет продажа. Мне типография пару раз такую свинью подложила, что я чуть не потеряла хорошего рекламодателя...
– А-а-а, – протянул Вовка. – Помню, ты говорила.
– Вот именно, – подтвердила я. – Об остальных проблемах рассказывать не буду, они тебе покажутся скучными... Ладно, давай по делу. Что с блоком новостей?
Мы обговорили темы завтрашнего выпуска, я пообещала посидеть на монтаже вместе с режиссером, который хотел предложить новую структуру программы, и Вовка удалился.
Я позвонила секретарше и попросила:
– Леночка, если можно, кофе. Только покрепче и без сахара.
– Одну минуту, – ответила секретарша. И тут же спохватилась:
– Да! Майя Михайловна! Вас спрашивал какой-то человек!
– Какой человек? – спросила я.
– Не знаю, не представился.
– Рекламодатель? – хищно обрадовалась я.
– Вроде не похож, – засомневалась Леночка.
– Ладно, давай его сюда. Разберемся.
– Сейчас найду, – ответила секретарша. – Он где-то на студии бродит...
Она отключилась, а я достала свои деловые бумажки и углубилась в них.
Раньше юридические и финансовые документы вызывали у меня тошноту, смешанную с ужасом, но постепенно я научилась находить в этих текстах свою заковыристую прелесть. Наверное, я просто начала в них немного разбираться.
Я успела забыть и про кофе, и про посетителя, который меня спрашивал, когда в кабинет вошла Лена с небольшим подносом. Поставила на стол кофейную чашку, спросила:
– Позвать?
– Кого? – удивилась я. Но тут же вспомнила и быстро ответила:
– Зови, зови. И принеси еще одну чашку кофе. Хотя подожди! Может, он предпочитает чай, или сок.
– Скорее всего, он предпочитает пиво, – откликнулась Лена.
– Да?
Я фыркнула. Интересно, что за посетителя привела ко мне судьба?
– Давай его сюда, – повторила я.
Лена вышла, придержала дверь и произнесла вполголоса:
– Входите.
В кабинет расхлябанной походкой вошел странный субъект, и я невольно поднялась ему навстречу.
Он был высоким, тощим и ужасно загорелым. Причем, сказать, что он был загорелым, значит, ничего не сказать. Загар въелся в него намертво, вцепился, так сказать, на веки вечные. Кожу на лице субъекта испещряли мелкие оспины, под левым глазом красовался явственный свежий фингал. На плечах визитера болталась клетчатая рубашка с закатанными рукавами, под парусиновыми брюками-клеш светились пробковые сандалии.
«Хорош!» – подумала я, с интересом разглядывая посетителя.
В руках посетитель держал большой объемистый сверток.
– Вы Майя Звягина? – спросил субъект.
– Здравствуйте, – сказала я.
Субъект немного смутился.
– Здрасте...
– Меня зовут Майя Звягина, – ответила я на его вопрос. – А как вас называть?
– Мишкой зовите.
– Михаилом, – поправила я.
– Можно и так, – великодушно согласился посетитель. Его глаза быстро обшарили мой кабинет.
– Вы тут главная, что ли?
В его голосе сквозило неприкрытое неодобрение.
– Главная, – подтвердила я. – Да вы садитесь!
– Ничего, я ненадолго.
– Чай, кофе? – предложила я.
Субъект быстро затряс головой.
– Не пью, спасибо.
Я задавила улыбку.
– Чем могу служить?
– Чего?
Субъект в изумлении уставился на меня.
– Зачем я вам понадобилась? – перевела я на человеческий язык.
– А-а-а! Да мне-то вы не нужны, просто попросил один браток кое-что вам передать...
И протянул мне сверток.
Я с сомнением уставилась на плотную оберточную бумагу. В наше нелегкое время, отравленное террором, такие свертки доверия у граждан не вызывают.
– Какой браток? – спросила я подозрительно. – Что в свертке?
Михаил хихикнул.
– Да вы не бойтесь! – сказал он снисходительно. – Это не бомба.
– Надеюсь. А что там?
– Разверните! – пригласил Михаил и сунул сверток прямо мне под нос. Я опасливо отодвинула подозрительный подарок на край стола.
– Объясните, кто мне это передал?
Михаил почему-то пришел в неописуемый восторг. Он хлопнул себя по коленкам и затрясся в мелком хохоте.
– Ой, умора! – проговорил он сквозь смех. – Он так и сказал: ни за что не откроет, подумает, что бомба!
Я начала терять терпение.
– Кто сказал?! Слушайте, давайте говорить по-человечески!
Михаил отсмеялся, всхлипнул в последний раз и достал из нагрудного кармана рубашки какую-то фотографию.
– Вот, – сказал он. – Он велел передать вам эту фотку. Сказал, вы все поймете.
– Кто «он»? – спросила я, машинально принимая снимок. – Имя у «него» есть?
– Не знаю, он не назвался. Просто попросил передать, и все.
– И вы согласились?
Михаил удивился.
– Конечно! Свой брат, моряк! По-русски говорит! Встретились у черта на куличках, на Каймановых островах! Да разве можно отказать?!
Я вздохнула и поднесла фотографию к лицу. Это был яркий, удивительно удачный снимок, сделанный с какого-то возвышения. С него открывался восхитительный вид на прозрачную океанскую лагуну и берег, усыпанный мелким белым песком. Сквозь зеленую воду отчетливо просвечивали темные отмели и валуны, заросшие мохнатыми водорослями. А невдалеке от берега стояло небольшое белое судно...
Колени мои дрогнули, подогнулись, и я медленно опустилась на стул, не выпуская фотографию из рук.
На снимке была «Ледяная звезда». Я не могла прочесть название, яхта находилась слишком далеко, но ошибиться было невозможно.
Это была она, точно она! «Ледяная звезда», обладавшая странным свойством не тонуть в зимнем море и не таять в теплом океане!
Я осторожно положила фотографию на стол и подняла взгляд на посетителя. Меня не оставляло странное чувство, что все это происходит во сне.
– Сядьте, – попросила я, и сама поразилась тому, как хрипло звучит мой голос.
Михаил послушно присел на край кресла, стоявшего напротив стола.
– Что он вам сказал? – спросила я.
Михаил пожал плечами.
– Да ничего! Узнал, что я русский, что скоро буду дома, узнал, где живу... Вот и попросил. Передай, говорит, браток, мелочишку на память. Я спрашиваю: а сам-то когда дома будешь? Не скоро, говорит. Вот и все.
Я машинально взяла чашку с остывшим кофе и сделала судорожный глоток.
– Он был один? – спросила я, почему-то избегая называть Ивана по имени.
Михаил покачал головой.
– Нет. Был с ним какой-то карлик...Такая маленькая ядовитая колючка, вспомнить страшно. Имя у него непривычное...
Он сморщился, пытаясь припомнить трудно слово.
– Джокер, – подсказала я.
– Во-во! – обрадовался Михаил. – Точно! Джокер.
Ухмыльнулся и спросил:
– Ну, что? Поняли теперь, от кого весточка?
– Поняла, – ответила я тихо. И спросила:
– А письма он не передавал?
Михаил с сожалением покачал головой.
– Нет. Я ему тоже говорю: напиши, браток. Бабы... ой!
Он осекся и с опаской посмотрел на меня.
– То есть я хотел сказать женщины... Женщины любят, когда им письма пишут.
– А он? – спросила я одними губами.
– Он покивал. Сел, начал что-то писать на листике из блокнота. А тут этот карлик ему и говорит под руку: мол, письмо от призрака!
Михаил пожал плечами.
– Я так и не понял: что он хотел сказать? От какого призрака?
– А он что ответил? – спросила я.
– Кто он? Высокий?
– Высокий, высокий!
– Ну... Засмеялся, вырвал лист, скомкал его и выбросил. Я потом хотел поднять, а его в воду унесло. Не успел.
Михаил виновато шмыгнул носом.
Я опустила руки на колени. Что ж, маленький ядовитый Джокер остался верен себе и своему королю.