— Салют! Уже вернулся!
Мы обмениваемся крепким рукопожатием.
— Как съездил — с результатом или вхолостую?
— Нормально, — говорю. — Пикулин, в сущности, неплохой парень. Рассказал всё, что нужно… А ты куда торопишься?
Наумов хмурится.
— Да в больницу надо скатать. Тут без тебя такое приключилось… Утром звонок по «02». И кричат в трубку: «Приезжайте скорее! Сосед разбушевался, по квартире с топором бегает, всё крушит, всё рубит!» Ну, мы с Кандауровым и выскочили по адресу. Короче, сержант удар на себя принял, тем и спас хозяйку.
Кандауров! Помощник дежурного!
— Сам-то он хоть жив? — спрашиваю, а горло словно сдавило стальными тисками.
— Второй удар я успел перехватить. А вот от первого ему досталось, — удручённо отвечает Наумов. — Всё плечо разворотило. Хирург говорит: если и будет жить, то служить — вряд ли… Вот, спешу узнать — очнулся ли?
— У него кто есть из близких людей? Мать? Жена? Невеста?..
— Одна мать. Жениться только ещё собирался. Девушка у него славная. Знаю её. Мы ведь с ним в один день в загс заявления подавали.
— Хорошо бы всё обошлось! Порадовал, что называется.
— А ты к Громову зайди. Может, утешишься. Он тебе ещё одного свидетеля откопал. А я побегу. Ладно?
— Давай… Беги!
И Наумов исчезает. Настроение у меня — хуже не надо. Иду к Громову: что ещё за свидетель? И застаю щуплого рыжеволосого парня.
Увидев меня, Громов хмуро спрашивает:
— О Кандаурове слышал?
— В курсе, — отвечаю. — Наумов сейчас поехал к нему… А у тебя что нового?
Лицо Громова светлеет.
— Вот, знакомьтесь, — кивает он на паренька. И с довольным видом продолжает: — Бывший мой подшефный, а нынче — лучший таксист города Владимир Владимирович Бучкин.
Парень смущённо опускает глаза.
— Скажете тоже… Шофёр как шофёр.
Громов улыбается.
— А чья фотография в городском парке? Не твоя разве? Нет, Володя, ты доброй славы не стесняйся. Её ещё не каждый заслужил. А твой портрет уже в галерее передовиков. — Он поднимается из-за стола, освобождая мне место, пересаживается в угол. — Лучше расскажи нашему следователю, товарищу Демичевскому, о Камилове: где, когда и при каких обстоятельствах с ним встречался. Так же подробно, как мне сейчас рассказывал.
Бучкин с минуту молчит, собираясь с мыслями, потом спокойно и подробно начинает объяснять:
— Эдиком его зовут. Камилов Эдик. Я с ним года три назад познакомился. Я тогда шебутной был. Вот вместе пятнадцать суток и отбывали. Он мне всё анекдоты травил да разные байки о Чёрном море рассказывал, как там летом с девчонками развлекался. В общем-то, весёлый парень… И тут вдруг дней десять назад встречаю его вечером, часов около семи, у «Бирюзы». Прохаживается у дворика, покуривает, будто ожидает кого из магазина. Я к нему: «Здорово, Эдик!» Повернулся он и поначалу вроде как испугался чего-то. А когда узнал — заулыбался, подхватил под руку и давай выпытывать, как живу да чем живу, вожу ли ещё машину… Настоящего-то разговора у нас с ним не вышло. Как сказал ему о моём анфасе в парке, он сразу поскучнел, заторопился прощаться. И больше уже я не встречал его. Так бы и не вспомнил о нём, если бы не вчерашний разговор с товарищем Громовым… Ушёл он от меня, а я и уснуть не могу, всё его вопросы и рассуждения о ЧП в «Бирюзе» из головы не выходят. И вдруг как огнём меня ожгло: а чего это Эдик крутился у магазина, не он ли там нашкодил? От дружков своих прежних слышал, что на любое подлое дело пойти может, такой уж он парень заводной.
— Портрет показывал? — спрашиваю Громова.
— А как же. Опознал его Бучкин. Камилов был в «Бирюзе».
Оформляем показания Бучкина и прощаемся с ним.
— Золото, а не свидетель! — восхищается Громов.
— Как ты вышел на него?
— Мы же договорились у Белова — ещё раз пройтись по квартирам в районе «Бирюзы». Бучкин как раз на той же улице живёт. Дай, думаю, к «крестнику» своему загляну. Отец у него, к сожалению, пьяница. Дома никому житья не давал. Вот парень и закуролесил. Много мне с ним повозиться пришлось, пока на путь истинный поставил. А вчера захожу к нему и откровенно так спрашиваю: «Слышал, что в “Бирюзе” случилось?» «Слышал», — отвечает. «Ну и что ты обо всём этом думаешь? Кто мог там отличиться?» «Не знаю, — говорит. — Уж очень дерзко действовали. У нас вроде таких громил и не водилось». «Но и чужой, — говорю, — не смог бы так подготовиться, время на это нужно: и магазин изучить, и подходы к нему…» Пожал он плечами, а сегодня утром и звонит мне: мол, вспомнил, что видел на днях у «Бирюзы» одного давнего знакомого.