— Что ж, начнём, пожалуй. У кого какие версии по «Бирюзе»?
Присаживаюсь на единственный свободный стул у окна. Оглядываю собравшихся. Лица у всех озабоченные, глаза хмурые. Многие, наверное, не спали.
— Значит, неизвестные подъехали к магазину на такси? Чьё оно? Кто шофёр? — снова спрашивает Белов, ни к кому конкретно не обращаясь.
Первым отвечает старший оперуполномоченный Сергей Наумов. Ему недавно исполнилось тридцать, он тремя годами моложе меня, а уже считается одним из опытнейших розыскников…
— Такси принадлежит второму автопарку, — говорит Наумов, легко поднявшись с дивана. — За машиной закреплены два водителя — Власов Николай Григорьевич, старый кадровый работник, и его молодой сменщик Водолазкин Владимир Константинович, выпускник автошколы. Вчера вечером работал Власов. По его словам, такси просто-напросто угнали, когда он отлучился в столовую поужинать. Машину его мы пока не нашли.
Густые нависшие брови Белова опускаются ещё ниже:
— А не может он быть соучастником этого преступления?
Наумов задумчиво приглаживает свои русые волосы и не сразу, но возражает:
— Маловероятно, Александр Петрович. Человек он пожилой, передовик труда, вырастил двоих детей, имеет внуков. Маловероятно…
Белов подходит к окну, разглядывает улицу. С каждой минутой солнце всё ярче заливает своими лучами кабинет, всё громче нарастает шум города. Где-то там, в его необъятных недрах, скрываются от нас те, кого мы ищем.
— А что говорят свидетели? — спрашивает Белов.
Наумов садится, а с дивана поднимается рослый и плечистый, всегда щеголевато одетый оперуполномоченный Громов, мой хороший товарищ и ровесник. На его широком лице отражается глубокая задумчивость. Он достаёт из кармана замшевой куртки небольшой блокнот, заглядывает в него и неторопливо начинает докладывать:
— Свидетелей, паренька и старушку, мы установили следующим образом…
Белов резко поворачивается к нему:
— Я не спрашиваю, как вы разыскали студента Бубнова и пенсионерку Малинину, — обрывает он Громова. — Что они рассказывают? У нас есть фотография Власова?
Громов растерянно поправляет сверкающий золотыми нитями галстук.
Я спешу на выручку Громову. Ведь опрашивать свидетелей пришлось мне, а не ему.
— И фотография есть, и показывали её, — говорю, поднимаясь. — За рулём такси сидела женщина. Разглядеть её свидетели не сумели, а вот мужчину, что находился в салоне машины, запомнили: худощавый, смуглый парень… Словом, не Власов. Поскольку Бубнов учится в художественном училище, я попросил его набросать хотя бы приблизительный портрет этого человека. Бубнов сразу согласился и вот-вот должен его принести.
Я сажусь, а Белов возвращается к столу, грузно опускается в кресло, задумывается. То, что он повысил сегодня голос, совсем не характерно для него. Да и Громов, несмотря на своё щегольство и многословие, отнюдь не пустозвон, зарекомендовал себя умелым и знающим работником. Но сегодня время не наш союзник, подхлёстывает и Белова.
Он поднимает голову.
— У вас всё? — спрашивает Громова.
— Нет, — торопливо отзывается тот. — Разрешите высказать свои соображения?
— Ну-ну… — смягчается Белов. — Выкладывайте.
— Полагаю, что преступники вели многодневное тщательное наблюдение за магазином, — оживляется Громов, и сеточка мелких морщинок на его загорелом лице сразу исчезает.
— Почему вы так думаете?
— Уж очень чисто сработали, вернее — дерзко. Надо бы выяснить, кто в последнее время крутился у «Бирюзы».
«Ай да молодец Громов! С языка у меня сорвал».
— Резонно, — соглашается и Белов. — Вот вы с Наумовым и отработайте эту версию. Может, кто-нибудь из наших «крестников» отличился.
Да! Представляю, каково придётся моим друзьям. В городе проживает не один десяток человек, уже на практике познакомившихся с уголовным кодексом. Кто из них где и как проводил вчерашний вечер? Выяснить это — задача не из лёгких. Очень даже не из лёгких!
Однако, как я смотрю, Громова она ничуть не смущает. Он переглядывается с Наумовым, приподнимает, чтобы не помять, стрелки светлых, хорошо отутюженных брюк, садится и быстро пишет что-то в блокноте.
— Та-ак… — продолжает Белов. — А теперь послушаем товарища Демичевского.
Он устремляет на меня пытливый взгляд и после короткой паузы спрашивает:
— В чём нужна помощь? Зацепок-то почти нет.
Я опять поднимаюсь, ещё раз оглядываю всех и говорю: