— Неправда! — кричит Ивам. — Тода добрые и хорошие.
В этот день она убегает из школы, решив больше не возвращаться. Но Мисс не так легко упускает свою добычу. Она ловит Ивам на полдороге к дому и в пустом зале школы бьет ее тонкой тростниковой палкой. Делает она это с удовольствием, с подлинным религиозным рвением. Палка помогает изгонять язычницу из христианки Бэрэл. Ивам прикрывает голову руками, и палка больно бьет ее по суставам пальцев…
Потом это повторялось не раз. Побег и тростниковая палка.
Только однажды Ивам почувствовала себя человеком. Мисс решила показать местному обществу достижения своей школы. Решено было поставить спектакль. Выбрали пьесу «Флоренс Найтингель». Главную героиню могла сыграть только Ивам. Мисс скрепя сердце согласилась. Как-никак на карту поставлен престиж школы. И вот перед Ивам раскрылся новый мир. Мир Флоренс Найтингель. Первая медсестра. Бесстрашие и самопожертвование. Благородное служение человеку и стремление облегчить его страдания. Мир Флоренс стал миром Ивам.
Как страшный сон, прошли годы в миссионерской школе. Затем миссионерский госпиталь. Грязная, тяжелая работа и чтение медицинских учебников по ночам. А потом весть об освобождении. Трехцветные флаги на зданиях Утакаманда и необычная вежливость европейских миссионеров. Учеба в Дели, стажировка в Калькуттском госпитале. Но ничто не забыто и ничто не прощено. Душными калькуттскими ночами она продолжает думать о судьбе своего племени.
— Тода? — удивленно спрашивают ее. — Кто такие? Значит, вы первая женщина тода, получившая образование? О! Примите поздравления.
И это «примите поздравления» звучит снисходительно и чуть-чуть насмешливо. Ивам знает цену этой снисходительности. За ней всегда скрыта одна и та же мысль: «Медсестра из племени тода? Оригинально! Но ты ведь ничего не сумеешь сделать. Для этого нужна наша культурная традиция». Скрытое недоверие всегда больно ранит. Как преодолеть его?
…В Париже на последние деньги, оставшиеся от билета до Лондона, она купила букет желтой мимозы. Мимоза была тощая, ее шарики усохли, но все равно она напоминала Ивам о Голубых горах и племени, ради которого была предпринята эта поездка. А деньги? Только она знала, с каким трудом удалось их добыть. Длинные, утомительные ночи сверхурочных дежурств, уход за особо тяжелобольными, недели без воскресений, годы без отпуска. И вот теперь этот шумный, незнакомый город. Через два дня грузовой буксир перевез Ивам через Ла-Манш. Англия… Мисс часто рассказывала о ней. Кажется, более добродетельную страну трудно сыскать на свете. Здесь Ивам предстояло прожить два года. С плохо скрываемым страхом ступила она на землю Мисс. В Лондоне встретили Ивам сдержанно, но она уже привыкла к такому приему. Зато клиника была великолепной, оборудованной по последнему слову техники. В Индии таких еще не было. Она начала работать.
Вскоре ее коллеги удивленно стали разводить руками:
— Мисс Пильджин, почему бы вам не стать врачом? Вы столько знаете и так умело обращаетесь с больными.
— Я хочу быть хорошей медсестрой, как Флоренс Найтингель, — упрямо отвечала она.
— Но помилуйте, зачем вам это? Да и Флоренс уже забыли.
— Я не забыла.
Коллеги посмеивались за ее спиной. Такая наивность! Но ведь она, кажется, из совсем дикого племени…
А за стенами клиники ее ждали номера в дешевых гостиницах, меблированные комнаты в прокопченных кварталах, равнодушие и индифферентность соседей, одиночество длинных тревожных ночей, неизменная тоска по солнцу и горам и неутихающее беспокойство за судьбу племени. Она знала: с каждым годом племя становится все меньше.
Когда она вновь появилась в Утакаманде, чуть побледневшая на северном солнце, но все с теми же веселыми искорками в глазах, европейцы приветствовали ее как своего давнего друга. Миссионеры ликовали. Они надеялись, что Бэрэл расскажет их сомневающейся пастве о добродетелях Англии и тем самым укрепит их пошатнувшуюся в последнее время веру. Она не отказалась. Но заговорила не Бэрэл, а Ивам.
— Я жила два года в Лондоне, — сказала она, — и месяцами не знала, кто мои соседи. Их жизнь беспокойна. Никто не довольствуется малым. Каждый стремится всеми средствами нажить себе еще и еще. Меховое пальто сегодня, кольцо с бриллиантом завтра, телевизор послезавтра. Я видела людей, имеющих комфортабельные загородные виллы и машины последних марок, но я встречала и таких, у кого не было ботинок. Люди в этой стране не привыкли помогать друг другу. Дети не смотрят за стариками, ни у кого нет желания заботиться о другом. Все заняты погоней за деньгами.