— Доктор! Доктор! — тянутся к нему со всех сторон руки.
— Сидите, сидите. Сейчас всех приму, — и исчезает за белой дверью.
Первый пациент входит за доктором, и через несколько минут оттуда выскакивает долговязый малый. В одной руке у него зажата бутылка, в другой — несколько скомканных рупий. Малый устремляется к аптеке. Эта процедура совершается всякий раз, когда за дверью исчезает очередной пациент.
— Вот так всегда, — вздыхает рядом со мной старик со слезящимися красными глазами. — Знаете, чьи это деньги, на которые покупают лекарства? Доктора. У нас нет этих денег, — и он в доказательство раскрывает пустые сморщенные ладони рук. — А доктор и платит за лекарство, и не берет денег за лечение. Поэтому у него много пациентов и мало денег.
Я вспоминаю обтрепанный воротник рубашки и вытянутые на коленях бумажные брюки. Очередь постепенно рассосалась, и уже последний пациент скрылся за дверью. Часовая стрелка останавливается на цифре 9. Нарасимха появляется в прихожей.
— Кажется, на сегодня все, — улыбается он. — Мне сказали, вы интересуетесь тода. Хотите поехать со мной в несколько отдаленных мандов?
— Конечно.
— Но сейчас я должен снова ехать. Меня ждут в двух деревнях курумба.
Долговязый парень протирает кузов видавшего виды докторского джипа. Нарасимха бережно касается брезентового верха машины и говорит:
— Даже не знаю, что бы я делал без него. Наверно, не смог бы работать.
— Вам пришлось, очевидно, дорого за него заплатить.
— Нет, я за него не платил, — оживляется доктор. — Это подарок. Самого премьера. Когда Неру приезжал к нам, ему рассказали обо мне. Он познакомился со мной, а потом прислал вот этот джип. Сам я вряд ли смог бы купить машину.
Нарасимха садится за руль и включает фары. Два ярких луча освещают засыпающую улицу.
— Доктор, когда вас ждать? — спрашивает парень.
— Между часом и двумя. Раньше не управлюсь. — И дает газ.
Парень смотрит вслед машине и говорит мне:
— Конечно, приедет не раньше двух часов ночи, а встанет в четыре утра. И почему человеку не спится? Какой-то бессонный доктор.
«Бессонный доктор» — эти слова я слышала не раз, когда речь заходила о Нарасимхе.
Тамильская семья, в которой родился Нарасимха, давно обосновалась в Утакаманде. Доктор был не единственным ребенком, и поэтому отец, мелкий клерк, с трудом урывал от своего жалованья деньги, чтобы платить за образование сына. Еще в средней школе Нарасимху манили к себе две вещи: медицина и племена. Когда настало время выбирать профессию, юноша колебался, что предпочесть — антропологию или медицину. Он стал врачом, окончив в 1938 году Мадрасский медицинский колледж. Он стал антропологом, серьезно изучая литературу и практикуя как врач среди племен Нилгири. В 1943 году Нарасимха поселился в Котагири. С тех пор вот уже более двадцати лет его судьба связана с судьбой людей племен. Все, что есть у Нарасимхи, принадлежит этим людям: его время, его деньги, его труд. К тому же Нарасимха — один из руководителей Союза рабочих плантаций Нилгири. Все члены союза бесплатно пользуются его медицинской помощью.
…В ветровое стекло джипа мелкими каплями стучит дождь. Сырой набухший туман стелется по верхушкам эвкалиптов, сбегающих со склонов гор к дороге. Сквозь сетку частого дождя видны размытые очертания чайных плантаций. По шоссе, накрывшись джутовыми мешками, бредут кули. Где-то за поворотом уныло поскрипывают большие колеса крестьянской телеги. И дождь, дождь. Кажется, ему не будет конца. Нарасимха задумчиво смотрит перед собой. Неожиданно на обочине возникает фигура, завернутая в мокрое путукхули. Доктор резко тормозит и подзывает тода. Тот, шлепая босыми ногами по лужам, подходит к машине.
— Здравствуй, доктор! Здравствуй, амма! — вежливо здоровается он.
— Ты куда идешь? — спрашивает Нарасимха. Тода машет рукой в направлении Котагири.
— Ну, значит, не по дороге.
Фигура человека в путукхули исчезает за пеленой дождя.
— Вы знаете, — начинает доктор, — из всех племен, с которыми приходится иметь дело, тода мне нравятся больше всех. В них всегда чувствуется какое-то человеческое благородство. Если тода что-нибудь пообещал, обязательно выполнит. Они надежные товарищи.
Впоследствии я не раз убеждалась в справедливости слов Нарасимхи.
— И легенды у них очень интересные, — продолжает он, — всегда с определенным смыслом. Вот послушайте.