Живые тода очень заботятся о том, чтобы умерший дошел до Аманодра в приличном виде. Они предусмотрительно кладут тело на кремационный костер лицом вниз. Если сделать иначе, человек отправится в страну мертвых задом наперед. Можете себе представить, какой позор переживут при этом родственники, встречающие умершего на границе Аманодра. Все пришли как люди, а этот явился задом наперед. И самое печальное в том, что и в Аманодре он будет так ходить, пока не сносит ноги до колен.
Тело человека, от чего бы он ни умер, должно быть целым. Если у кого-то была операция, то дела его плохи. Ён любит порядок во всем. И не переносит, когда в теле человека чего-то не хватает, например вырезан аппендицит, удалена почка или, хуже того, продолблен череп. Ён подозрительно относится к таким людям и может даже не пустить в Аманодр. С современными врачами правитель «другого мира» незнаком и авторитета их не признает. Поэтому тода предпочитает умереть в своей хижине, чем лечь под нож хирурга в госпитале, даже если это ему и спасет жизнь. Он твердо верит, что в Аманодре ему из-за этого не будет никакой жизни. Не кто иной, как бог Ён, повинен в том, что тода находятся в постоянном конфликте с современной хирургией.
Случилось так, что молодой тода Пешати, возвращаясь с погребальной церемонии, отбился от своих и заночевал в лесу. Та ночь была очень холодной, температура упала до нуля. Одетый в легкое путукхули, Пешатп не проснулся к утру. Его окоченевший труп нашли в джунглях местные крестьяне-бадага. Когда об этом узнали чиновники утакамандской полиции, они стали настаивать на вскрытии трупа, чтобы установить причину смерти. Весь род Мельгарш, к которому принадлежал Пешати, пришел в страшное отчаяние. Больше всех убивался старший брат Пешати. Он сидел на пороге утакамандского морга и, размазывая слезы, стекающие ему на бороду, безудержно, как малый ребенок, плакал. Время от времени он обхватывал голову руками и горестно причитал: «Брат мой Пешати, как ты пойдешь в Аманодр? Они разрежут тебя, и ты растеряешь все внутренности по дороге. Что скажет Ён, когда ты придешь к нему разрезанный и без внутренностей? Что скажут твои родственники? За что такой позор на наш несчастный род?»
Все люди Мельгарша находились в безысходной тоске целых два дня, живо представляя себе, как бедный Пешати теряет свои внутренности по дороге в Аманодр. Как всегда, на помощь пришла Ивам. Ей удалось уговорить городские власти не давать санкции на вскрытие. Ведь причина смерти была ясна и без этого. Род Мельгарш немедленно перешел от глубокого отчаяния к буйной радости. И только погребальная церемония внесла необходимый оттенок минорности в это странное веселье.