И вот теперь он ковыряет тяжелой мотыгой это поле и утирает пот обтрепанным рукавом залатанного пиджака. А где-то совсем рядом, мягко шурша шинами по асфальту, проносится черный "кадиллак" наследника Глена Моргана, и каждый вечер на веранде плантаторского бунгало собираются чисто одетые сытые гости. И так же, как много лет тому назад, снуют взад и вперед молчаливые слуги.
— Христиане бывают разные, — говорит, прощаясь со мной, Сирмах-Соломон. — Но я слишком поздно это понял…
возвращение маникена
Маникен понял это гораздо раньше, и судьба его сложилась по-иному. Истории Соломона и Маникена похожи друг на друга. Но только в самом начале. Восьмилетний Маникен жил в Одрманде, когда там появилась неутомимая Катарина Линг. Уговорить Маникена было легче, чем Сирмаха. Восьмилетний мальчишка верит многому на слово. Мисс Линг даже не пришлось себя утруждать визитом к Глену Моргану. Летним днем 1932 года она увезла Маникена на своем автомобиле из манда. Мальчику казалось, что с этой машины начинается его новая, интересная жизнь. Чудесная машина мчала его через горы в манящий город Утакаманд. Маникен был полон самых радужных надежд, и слова мисс Линг приятной музыкой звучали у него в ушах.
— Ты ведь умный мальчик, Маникен. Ты совсем не похож на других тода. Они тупы, ленивы и поэтому обречены всю жизнь пасти буйволов и жить в бедности. Зачем тебе пасти буйволов? Ты слишком умен для этого. Я сделаю из тебя христианина. Однажды ты придешь в свой манд, одетый, как европеец, с карманами, полными денег. Все тода будут говорить: "Посмотрите на Маникена! Какой он красивый и как чисто одет! Сколько у него денег! Посмотрите, какой у него автомобиль. Это потому, что он был умнее нас всех и стал христианином". Они позавидуют твоей легкой жизни.
Маникен не может себе представить, что такое легкая жизнь. Но уверен, что это очень интересная жизнь, наполненная чудесами. А автомобиль — первое чудо этой жизни. Теперь он будет ездить только в автомобиле. Он видит, как едет на автомашине за стадом буйволов на пастбище и сидит за баранкой в мягком кресле, пока буйволы пасутся. Он будет брать в автомобиль и других тода. Они тоже будут сидеть на мягких сиденьях и смотреть за буйволами. Он согласен даже возить людей в Аманодр. Маникен слышал, что путь туда долог и труден. Да мало ли что еще можно сделать с такой вещью, как автомобиль, который не устает и движется сам. Маникен ласково гладит борт машины, теплый от летнего яркого солнца.
Миссионерский автомобиль был первым и последним чудом в "легкой жизни" Маникена. Правда, потом тоже были "чудеса", но ни интересными, ни легкими их не назовешь. Родителей и родственников Маникена усмирили полицейские дубинки, а его самого отправили в городок Тинневели, где находилась миссия "Назарет". Красивой европейской одежды он там не получил. Его даже не кормили досыта. Маникена учили читать и писать. Каждый день он ходил в грязную механическую мастерскую, которую должен был подметать, и выполнял все, что велел ему хозяин — тамил-христианин. В долине было жарко и влажно, и Маникен тосковал по свежему горному воздуху, по матери и даже по буйволам, которых он отказался пасти. Самым мучительным были ежедневные чтения библии. Сначала книга увлекла его. Там писали о пастухах-скотоводах и о том, каким хорошим должен быть христианин. Эти заветы не расходились с тем, о чем говорили ему его мать и отцы. Их у него было трое. Вера в христианскую добродетель пошатнулась у него в тот день, когда его высекли за невнимательность на уроке. Его бил учитель-христианин, и, когда Маникен сказал ему, что это против библии, учитель добавил ему розог. "Пусть христианское учение войдет в тебя не только через голову и душу, но и через спину. Так будет верней".
С тех пор Маникен, не по годам развитой и сообразительный, стал пристально присматриваться к своим наставникам-миссионерам. Все, что они делали, резко расходилось с тем, чему они учили. Он видел, как миссионеры не приняли в госпиталь больную голодную старуху только потому, что ей нечем было заплатить за лекарство. В механической мастерской хозяин заставлял работать учеников по многу часов, а платил им мало. Дородный патер из церкви, куда он ходил по воскресеньям, проповедовал воздержание и необходимость делиться последним куском с ближним. Но от порога патеровского дома гнали нищих, когда "отец" сидел за столом, уставленным обильной и вкусной едой. Маникен удивлялся, почему миссионеры берут медные монетки у своих полуголодных прихожан, оставляя их семьи без дневной порции риса. Каждый раз, сталкиваясь со всем этим, он думал, что тода так бы не поступили. Однажды он отправился к патеру за разъяснениями. Тот долго моргал белесыми ресницами и никак не мог прожевать большой кусок мяса, который отправил в рот перед тем, как Маникен без разрешения вошел в столовую его дома.