— Не понимаю, о чем вы говорите… — Он сделал вид, что намеревается уйти, и заметил поблизости Бородатого, который на своих «Жигулях» оставался у
него на связи.
— Не спеши! — опередил его Щелчишин. — Видишь, кругом милиция!
Действительно, милиции и на площади, и на улицах сегодня хватало. На это у ОПГ и был расчет — отвлечь милицию от сходки на даче. Впереди Пасленкова и Щелчишина, метрах в пятидесяти, стояло трое милиционеров, они переговаривались по рации. Позади толпы митингующих находилось еще двое, и депутат с прокурором оказались как бы в замкнутом коридоре.
Щелчишин махнул рукой призывающим жестом тем троим, с рацией, и они, конечно же, знавшие прокурора в лицо, направились к нему. Увидев это, Пасленков проговорил:
— Я согласен, — быстро сказал депутат. — Но такие деньги в кармане не носят! И где гарантии?
— У тебя нет выбора. Только мое слово!
Милиционеры приближались.
Пасленков взглянул на свои часы и отметил пре себя: «Через полчаса начнется сходка. Зря затевали с митингом. Обыграл меня прокурор с двадцать шестым числом!». А вслух сказал:
— Тебе бы в Венеции вручили приз «Золотой Лев Святого Марка»! Крупно играешь! Ладно, поедешь с моим человеком, он передаст тебе деньги. Я ему сейчас скажу. — И Пасленков направился на противоположную сторону улицы, к Бородатому.
В это время милиционеры подошли к Щелчишину.
— Ну, как, ребята, все спокойно, нигде не шалят? — спросил он у них.
— Поддерживаем правопорядок, всё нормально! — ответил сержант.
— Да, Кейбин свое дело знает, — одобрил прокурор. — Хорошо, вы свободны! — бодро закончил он.
Милиционеры отошли. А когда вернулся депутат, Щелчишин заметил:
— Вот, значит, кто твои друзья! Знаю я эту рожу, судимость на нём! За город я с ним не поеду. И смотри, кто надо, — предупрежден! — Щелчишин блефовал уже безбоязненно. — Пусть твой уркаган подгонит машину к летнему кинотеатру, я сяду там.
— Он направился к безлюдному в начале дня месту, которое определил сам.
ЕДВА Щелчишин отошел, Пасленков быстро пошел к перекрестку, где под присмотром гаишников, перекрывших движение к Морской площади, оставил свою машину. Сев за руль, он направил ее к паромной переправе. В объезд бухты уже не успеть, а он понял, что Щелчишину верить нельзя.
И пока Бородатый вез прокурора в Старый город к известному ему двухэтажному особняку, принадлежащему Отцу, чтобы передать сто тысяч рублей, Пасленков, съехав с парома, погнал свою «девятку» в район дач. Но к дачам не свернул, а поехал прямо, по каменистой почве как по шоссе, прямо к отдаленному ДОТу.
Не доехав до обрыва берега метров пятьдесят, Пасленков остановил машину, достал из бардачка электрический фонарь и взял из багажника кувалду. Не садясь в машину, включил скорость и отпустил сцепление — «девятка», взревев мотором, промчалась оставшиеся до кромки земли метры и свалилась вниз. Штормовое море било волнами, доставая до основания крутого обрыва, и через несколько минут машина исчезла в кипящем водяном котле. Сейчас она бы только демаскировала вход в подвал, а ставка у Пacленкова была слишком высока.
Оказалось, что лаз, которым пользовались бомжи, был известен и Пасленкову. Не заходя в подвал, он пролез в колодец, который бомжи называли кандеем, служивший им карцером. Кувалдой стал ударять с плеча по нижней части стены колодца. И вдруг там, где штукатурка казалась неровной, образовалась щель, которая под ударами становилась все шире и шире. Наконец, из стены куда–то внутрь вылетел кирпич, за ним — другой, третий. Стало ясно, что здесь монолита никогда не было. Образовался провал.
Туда и нырнул Пасленков, включив фонарь.
Этот ход сообщения, связанный с основной системой сооружений береговой обороны, был ему уже известен. Однажды он его обнаружил, будучи в гостях у заместителя председателя горисполкома по курортам Заики, когда спустился в его подвал за солениями. Тогда, отодвинув одну из бочек, он и обнаружил квадратный лаз — не шире, чем нужно для того, чтобы пролезть человеку или втащить ящик со снарядами. Дальше можно было идти, чуть согнувшись, и Пасленков дошел до стены колодца, в которой и обнаружил однорядную кирпичную кладку. В колодце тогда сидел Полковник и кричал Отцу, чтобы тот выпустил его. Так Пасленков и стал обладателем тайны этого хода. Поэтому по его рекомендации для сходки и выбрали дачу зампреда — на случай отступления.
И сейчас, когда депутат, преодолев каменный коридор длиной в полукилометр, нашарил фонарем лаз в блиндаж, служивший Заике погребом, то столкнулся с препятствием в виде бочки, вплотную стоящей к лазу и препятствующей выходу с той стороны. Попытался отодвинуть ее головой — не получилось, бочка оказалась или очень тяжелой, или припертой к стене другими бочками. Тогда Пасленков лег на живот, выставил впереди себя фонарь и кувалду, как шахтер с отбойным молотком в низкой лаве, и стал долбить стенку бочки кувалдой. Мало–помалу он разломал стенку и начал отбрасывать щепки назад от себя. Под него из–под бочки потекла какая–то жидкость. Потом кувалда стала проваливаться при ударах во что–то мягкое. Ухватил, вытащил под фонарь — оказалось сало, а жидкость текла из соседней, поврежденной бочки. Отбросил сало назад, кусок за куском, отодвинул головой бочку, пролез сквозь образовавшуюся щель и оказался в погребе…