Вот именно. В области исторической достоверности Александр Сергеевич Пушкин авторитетом не является, даже наоборот. И в произведениях гораздо более художественно значимых, чем родословная Пушкина и Ганнибала или неоконченный исторический роман «Арап Петра Великого», в «Моцарте и Сальери», например, или в «Борисе Годунове» исторической правдой пожертвовал. В «Моцарте и Сальери» Пушкин воспользовался сомнительным анекдотом из лейпцигской немецкой «Всеобщей музыкальной газеты», перепечатанным русской прессой, где сказано, что Сальери признался на исповеди некоему монаху в отравлении Моцарта. [...] Еще более исторически недостоверен «Борис Годунов», хоть тут Пушкина оправдывает отсутствие документов, умышленно скрытых пристрастными Романовыми, в задачи которых входило оклеветать Годунова. Был придворный Карамзин, и более ничего. Пушкин пошел вслед за карамзинской «Историей государства Российского». Тут уж не отравленный Моцарт, а «кровавые мальчики», царевич Дмитрий, будто бы зарезанный по приказу Годунова. Годунову, однако, не было никакой надобности резать «кровавого мальчика», поскольку он, этот «кровавый мальчик», был по церковному обряду незаконный, побочный. И по закону никаких прав на трон не имел. Как известно, все присутствовавшие при смерти «кровавого мальчика» единогласно показали, что он сам себя зарезал при эпилептическом припадке, играя в ножики. России еще этого кровавого эпилептика на троне не хватало.
Так обстоит дело с историческими сочинениями Пушкина. Когда же дело касается собственной личной истории, собственной родословной, то исторической правды от Пушкина ждать не приходится. Особенно в запальчивой перепалке со злобствующими недругами типа Булгарина. У Фаддея Булгарина была своя версия появления Ганнибала в России, не африканская, не караимская — морская.
Решил Фиглярин, сидя дома,
Что чёрный дед мой Ганнибал
Был куплен за бутылку рома
И в руки шкипера попал.
Сей шкипер был тот шкипер славный,
Кем наша двинулась земля,
Кто придал мощно бег державный
Рулю родного корабля.
То есть будто бы юный Ганнибал был юнгою на корабле и его купил за бутылку рома Петр. Разумеется, версия лживая, она и личности Ганнибала не соответствует. Но действительно ли такая биография столь постыдна и была бы препятствием в успешной карьере, если бы человек с такой биографией был достоин такой карьеры в петровской России? Действительно ли происхождение, социальное и национальное, играло в петровской России столь существенную роль? Раз уж речь идет о юнге, приведу пример другого юнги голландского корабля, крещеного португальского еврея Антона Мануиловича Девиера. В Испании и Португалии, как известно, евреев принудительно заставляли креститься под угрозой конфискации имущества и изгнания. Девиер Антон Мануилович, явно небогатого и незнатного рода — иначе он не пошел бы юнгой на голландский корабль, — понравился императору Петру Алексеевичу своей ловкостью, был взят им в Россию и, проявив себя в науке и сражениях, достиг чина генерал-адъютанта, был первым генерал-полицмейстером Петербурга, начальником петербургской полиции и внес в строительство города не меньший вклад, чем префект города Парижа Осман внес в строительство Парижа. Кстати, Османовский бульвар в Париже существует, а Девиеровского в Петербурге — нет. [...] Так что препятствием для карьеры социальное и национальное происхождение все-таки далеко не всегда являлось. Екатерина I возвела Девиера Антона Мануиловича в графское звание.