Доза марганцовки, которую я ввел, была достаточной, чтобы нейтрализовать любое количество яда, которое еще могло остаться в желудке. Теперь мне предстояло разобраться с той частью препарата, которая уже покинула желудок и начала отравлять организм. Достав из сумки набор для подкожных инъекций, я набрал в шприц дозу сульфата атропина, которую тут же ввел в руку лежащего без сознания мужчины. Это было все, что я мог сделать, пока не принесли кофе.
Я вымыл и убрал шприц, промыл трубку, а затем, вернувшись к кровати, попытался пробудить пациента от глубокой летаргии. Но здесь требовалась большая осторожность. Небольшая ошибка в обращении и нитевидный, мерцающий пульс может остановиться навсегда. Я был уверен, что если не разбудить больного как можно скорее, то состояние оцепенения будет постепенно углубляться, пока незаметно не перейдет в смерть. Я начал очень осторожно, двигая его конечности, растирая лицо и грудь уголком мокрого полотенца, щекоча подошвы ног и применяя другие раздражители, которые были действенными, но не грубыми.
Я был так занят своими попытками реанимировать таинственного пациента, что не заметил, как открылась дверь, и, оглянувшись, я увидел в дальнем конце комнаты тень человека. Как долго мужчина наблюдал за мной, я не могу сказать, но когда он увидел, что я его заметил, сразу подошел ко мне. Это был мистер Вайс.
– Боюсь, – сказал он, – что сегодня вечером мой друг выглядит не очень хорошо.
– Нехорошо! – воскликнул я. – Ему стало совсем плохо и меня это очень беспокоит.
– Надеюсь, вы не предвидите ничего серьезного?
– Нет нужды предвидеть, – парировал я, – все уже настолько плохо, что он может умереть в любой момент.
– Боже правый! – сказал он, задыхаясь. – Вы приводите меня в ужас!
Он не преувеличивал. В возбуждении мистер Вайс шагнул в светлую часть комнаты, и я увидел, что его лицо было ужасно бледным, за исключением носа и красных пятен на щеках, которые казались еще ярче в гротескном контрасте. Вскоре, однако, он немного пришел в себя.
– Я действительно думаю, по крайней мере, надеюсь, – начал он, – что вы слишком серьезно относитесь к его состоянию. С ним и раньше такое бывало.
Я был уверен, что такого не бывало, но обсуждать этот вопрос было бесполезно.
– Возможно, вы правы, возможно, нет, – ответил я мистеру Вайсу, не прекращая свои попытки привести пациента в чувство. – Но в любом случае, когда-то наступает последний приступ. Возможно, он наступил именно сейчас.
– Надеюсь, что нет, – сказал мужчина, – хотя я понимаю, что такие случаи рано или поздно заканчиваются фатально.
– Какие случаи? – спросил я.
– Я имею в виду сонную болезнь, но, возможно, у вас сложилось какое-то другое мнение о природе ужасного недуга.
Я замешкался на мгновение.
– Что касается вашего предположения, якобы его симптомы могут быть вызваны наркотиками, – продолжил мистер Вайс, – я думаю, мы можем считать, что этот вопрос исчерпан. За ним наблюдали практически без перерыва с момента вашего последнего прихода, и, более того, я сам обследовал комнату и кровать, не обнаружив никаких следов морфия. Вы изучали вопрос о сонной болезни?
Я пристально посмотрел на него, прежде чем ответить. Мое недоверие к этому господину стало еще сильнее. Но сейчас было не время. Меня волновал пациент и его потребности. В конце концов, я был, как сказал Торндайк, врачом, а не детективом, и обстоятельства требовали от меня прямых слов и действий.
– Изучив этот вопрос, – сказал я, – мне пришлось сделать совершенно определенный вывод. Симптомы, которые проявляются у больного, не говорят о наличии сонной болезни. По моему мнению, они, несомненно, вызваны отравлением наркотического свойства.
– Но, мой дорогой сэр! – воскликнул Вайс. – Это невозможно! Разве я не говорил вам, что за ним непрерывно наблюдали?
– Могу судить только по внешним признакам, – ответил я, и видя, что он собирается выдвинуть новые возражения, затем продолжил: – но давайте не терять времени на споры, иначе мистер Грейвс может умереть до того, как мы придем к согласию в вопросе диагноза. Если вы поторопитесь с кофе, о котором я просил некоторое время назад, мне удастся принять необходимые меры, и, возможно, получится привести нашего пациента в чувство.