– Я бы сказал, что не совсем, – ответил Блэкмор, – мой дядя был ученым, одиноким человеком, но не отшельником. Он не был большим любителем переписки, но поддерживал какое-то общение со своими друзьями. Например, он иногда писал мне, а когда я приезжал из Кембриджа на каникулы, то приглашал меня пожить у него в квартире.
– Известно ли что-нибудь, что объясняет перемену в его привычках?
– Да, есть кое-что, – ответил Марчмонт, – но к этому мы еще вернемся. Продолжу рассказ. Пятнадцатого марта он был найден мертвым в своих покоях, после чего было обнаружено новое завещание, датированное двенадцатым ноября. Никаких событий, которые могли бы объяснить изменение воли завещателя, не происходило, имущественное состояние так же оставалось неизменным. Насколько мы можем судить, новое завещание было составлено с целью более точного изложения последней воли покойного и для того, чтобы убрать дополнение. Все, за исключением двухсот пятидесяти фунтов, как и прежде, завещалось Стивену, но теперь имущество было описано, а брат наследодателя, Джон Блэкмор, назван душеприказчиком и наследником всего оставшегося имущества.
– Понятно, – сказал Торндайк, – таким образом, от изменений интересы вашего клиента практически не пострадали.
– Так-то оно так, – воскликнул адвокат, хлопнув по столу, чтобы придать своим словам особое значение, – но вот в чем беда! Если бы люди, не имеющие ни малейшего представления о законе, воздержались от того, чтобы играть со своими завещаниями, насколько меньше было бы проблем!
– Ох! Бросьте, – заметил Торндайк, – не юристу это говорить.
– Нет, наверное, нет, – согласился Марчмонт, – только, видите ли, в деле возникла некоторая путаница. Изменения не должны были затронуть интересы нашего друга Стивена. Так думал и бедный Джеффри Блэкмор, но он ошибался. Последствия изменений стали катастрофой.
– Неужели!
– Да. Как я уже сказал, до момента составления нового завещания в обстоятельствах наследодателя не произошло никаких изменений. Но всего за два дня до его смерти умерла его сестра, миссис Эдмунд Уилсон, и при оглашении ее завещания оказалось, что она оставила брату все свое состояние, оцениваемое примерно в тридцать тысяч фунтов.
– Вот это да! – с иронией воскликнул Торндайк. – Какое печальное известие!
– Вы правы, – сказал мистер Марчмонт, – это была катастрофа. По первоначальному завещанию эта большая сумма должна была достаться нашему другу мистеру Стивену, тогда как теперь, конечно, она переходит к наследнику по завещанию, мистеру Джону Блэкмору. И еще больше удручает то, что это явно не соответствует желанию покойного мистера Джеффри, который хотел, чтобы племянник унаследовал всю его собственность.
– Да, – сказал Торндайк, – я думаю, вы вправе так считать. Но знал ли мистер Джеффри о намерениях своей сестры?
– Мы думаем, что нет. Ее завещание было составлено третьего сентября прошлого года, и, похоже, с тех пор они между собой не общались. Кроме того, если вы посмотрите на поведение мистера Джеффри, то увидите, что он не предполагал и не ожидал этого очень важного наследства. Человек не делает продуманные распоряжения в отношении трех тысяч фунтов, а затем оставляет сумму в тридцать тысяч на волю случая, как остаток наследства.
– Да, это маловероятно, – согласился Торндайк, – вы правильно заметили, что явным желанием завещателя было оставить все племяннику. Поэтому мы можем быть практически уверены, что мистер Джеффри не знал о том, что сестра сделала его своим наследником.
– Да, – сказал мистер Марчмонт, – тут нет никаких сомнений.
– Что касается второго завещания, – сказал Торндайк, – я полагаю, нет необходимости спрашивать, был ли проверен сам документ. Я имею в виду, правильность его составления и подлинность?
Мистер Марчмонт печально покачал головой.
– Как бы прискорбно это не звучало, – заметил он, – но тут не может быть никаких сомнений. Обстоятельства, при которых завещание было составлено, подтверждают его подлинность.
– Что это были за обстоятельства?
– Утром двенадцатого ноября прошлого года мистер Джеффри пришел к привратнику с документом в руке. «Это, – сказал он, – мое завещание. Я хочу, чтобы вы засвидетельствовали мою подпись. А также прошу вас найти другого респектабельного человека, который мог бы выступить в качестве второго свидетеля». Случилось так, что племянник привратника, маляр по профессии, работал в этом постоялом дворе. Привратник привёл его, и они договорились засвидетельствовать подпись. «Вам лучше прочитать завещание, – сказал мистер Джеффри. – Это не обязательно, но это дополнительная мера предосторожности, а в документе нет ничего личного». Оба свидетеля прочитали документ, и когда мистер Джеффри подписал его в их присутствии, они тоже поставили свои подписи. Могу добавить, что маляр оставил на бумаге узнаваемые масляные отпечатки трех пальцев.