Мы спустились на нижний этаж, где предвкушения Торндайка оправдались. Нас ждал аккуратно сервированный стол и Полтон вносил последние штрихи.
Глава XI. Дело Блэкмора
В медицинской практике необходимо уметь в мгновение ока переключать свое внимание с одного набора симптомов на другой, столь же важный, но совершенно не связанный с предыдущим. Каждый раз, посещая пациента, врач должен внимательно изучить определенные показатели, но ему нужно выбрасывать их из головы, как только он переходит к следующему больному. Эту привычку трудно приобрести, ведь важный, удручающий или непонятный случай может завладеть сознанием и помешать вниманию, которого требуют последующие пациенты. Но опыт показывает, что эта способность незаменима и врач со временем учится забывать обо всем, кроме пациента, состоянием которого он занят в данный момент.
Моя первая утренняя работа над делом Блэкмора показала, что такая же способность требуется и в юридической практике. Также она показала мне, что у меня её еще нет. Ибо, пока я просматривал показания и копию завещания, образ таинственного дома на Кеннингтон-Лейн постоянно вторгался в мои размышления, а фигура миссис Шаллибаум неотступно преследовала меня – бледная, испуганная, чего-то ждущая.
По правде говоря, мой интерес к делу Блэкмора был не более, чем академическим, в то время как в деле об отравлении я был заинтересован лично. Для меня Джон Блэкмор был всего лишь именем, Джеффри – неясной фигурой, которую я не мог точно охарактеризовать, а сам Стивен – случайным знакомым. Мистер Грейвс, с другой стороны, был реальным человеком. Я видел его в трагических обстоятельствах, которые, наверное, предшествовали его смерти, и я унес с собой не только яркое воспоминание о нем, но и чувство глубокой жалости и беспокойства за его судьбу. Злодей Вайс и ужасная женщина, которая помогала ему, пособничая и, возможно, даже организовывая преступление, были в моей памяти живой и ужасной реальностью. Хотя я и не сказал Торндайку ни слова, но внутренне сожалел, что мне не поручили разбираться в деталях, связанных с таинственным мистером Грейвсом, и я вынужден заниматься сухим, чисто юридическим и совершенно сбивающим с толку делом о завещании Джеффри Блэкмора.
Тем не менее я добросовестно взялся за выполнение своей задачи. Я прочитал показания и завещание, не увидев ни единого проблеска света в деле. Я систематизировал и создал перечень всех фактов, сравнил свой отчет с записями Торндайка, с которых сделал копию, и обнаружил несколько упущенных мною моментов. Составил краткий отчет о нашем визите в «Нью-Инн» с перечнем предметов, которые мы видели или собрали. Затем я приступил ко второй части своей задачи – формулированию выводов на основе изложенных фактов.
И только когда я приступил к этому сложному делу, как осознал, что абсолютно запутался в изобилии подробностей. Несмотря на рекомендацию Торндайка тщательно изучить слова адвоката, и проигнорировав его слова о том, что я могу найти в них нечто весьма значительное, меня непреодолимо влекло к одному и притом, как я подозревал, ошибочному выводу – что завещание Джеффри Блэкмора было совершенно обычным, надежным и действительным документом.
Я пытался подвергать сомнению правомерность завещания с разных сторон, и каждый раз терпел неудачу. Что касается его подлинности, то она не вызывало сомнений. Мне казалось, что есть только два возможных аспекта, по которым можно было бы выдвинуть возражения, а именно: способность Джеффри составить завещание и возможность того, что на него было оказано незаконное давление.
Что касается первого, то несомненно – Джеффри был зависим от опиума, а это при определенных обстоятельствах может помешать завещателю составить документ. Но существовали ли такие обстоятельства в данном случае? Привела ли привычка к наркотикам к таким изменениям в психике покойного, которые могли бы разрушить или ослабить его рассудок? Не было ни малейших доказательств в пользу такого предположения. До самого конца он сам управлял своими делами, и если его жизнь и претерпела изменения, она все еще оставалась жизнью разумного и ответственного человека.