Я выдержал это минуту или две, но, обнаружив, что ситуация невыносимо неловкая, поднялся и, извинившись, пошел в лабораторию, чтобы разыскать Полтона и узнать, в котором часу Торндайк должен вернуться домой. К моему удивлению, войдя в лабораторию, я обнаружил, что Торндайк как раз заканчивает работу над чем-то микроскопическим.
– Знаете ли вы, что внизу вас ждут? – спросил я.
– Это кто-то из ваших знакомых? – поинтересовался он.
– Нет. Это какой-то красноносый, хихикающий болван в очках. Он читает какой-то документ, или скорее, прячется за ним! Он невыносим, поэтому я пришел сюда.
Торндайк от души посмеялся над моим описанием визитера.
– Над чем вы смеетесь? – с кислым выражением лица спросил я.
Услышав мой вопрос, Торндайк рассмеялся еще громче, чем еще больше усугубил ситуацию.
– Наш друг, кажется, вывел вас из себя, – заметил он, вытирая глаза.
– Он довел меня до белого каления в буквальном смысле. Ещё немного, и я бы его стукнул.
– В таком случае, – сказал Торндайк, – я рад, что вы не остались. Давайте спустимся вниз и позвольте мне вас представить.
– Нет, спасибо. На сегодня с меня достаточно.
– У меня есть особая причина, по которой я хочу вас представить. Думаю, вы получите от этого человека информацию, которая вас очень заинтересует. К тому же не стоит ссориться с людьми из-за их веселого нрава.
– Веселый?! Чтоб ему пусто было! Он ведет себя как идиот! – воскликнул я.
На это Торндайк ничего не ответил, только широко и благодарно улыбнулся. Мы спустились на нижний этаж. Когда мы вошли в комнату, незнакомец поднялся и, смущенно переведя взгляд с одного из нас на другого, вдруг разразился нескрываемым хохотом. Я сурово посмотрел на него, а Торндайк, совершенно не тронутый его непристойным поведением, серьезным голосом сказал:
– Позвольте представить вас, Джервис, хотя, думаю, вы уже встречали этого джентльмена.
– Думаю, нет.
– О да, встречали, сэр, – вмешался незнакомец, и, когда он заговорил, я вздрогнул, потому что голос был необычайно похож на знакомый голос Полтона.
Я посмотрел на говорившего с внезапным подозрением. Теперь я увидел, что льняные волосы – это парик, борода была явно искусственной, а глаза, сверкавшие сквозь очки, были удивительно похожи на глаза нашего верного секретаря. Это красноватое лицо, нос луковицей и мохнатые, нависшие брови никак не вязались у меня с образом нашего утонченного и аристократически выглядящего помощника.
– Это розыгрыш? – спросил я.
– Нет, – ответил Торндайк, – это демонстрация. Когда мы разговаривали сегодня утром, мне показалось, что вы не понимаете, до какой степени можно скрыть личность при подходящем освещении. Я договорился с Полтоном, хотя он не очень охотно согласился, представить вам визуальное доказательство. Условия для демонстрации не самые благоприятные, так как комната хорошо освещена, а Полтон – очень плохой актер, но это делает эксперимент более убедительным. Вы сидели напротив нашего уважаемого ассистента в течение нескольких минут и смотрели на него, я не сомневаюсь, очень внимательно, но не догадались, кто перед вами. Если бы комната была освещена только свечой, а Полтон смог изменить свой голос и добавить к этому особую манеру поведения, то обман был бы совершенным.
– Я отчетливо вижу, что на нем парик, – заметил я.
– Бесспорно, но в тускло освещенной комнате вы бы этого не разглядели. С другой стороны, если бы Полтон в таком виде шел по Флит-стрит в середине дня, грим стал бы бросаться в глаза любому в меру наблюдательному прохожему. Секрет искусства гримировки заключается в правильном наложении, в зависимости от условий освещения и расстояния, на котором будет виден грим. То, как его используют на сцене, будет выглядеть нелепо в обычной комнате.
– Возможен ли какой-либо эффективный грим на улице при обычном дневном свете? – поинтересовался я.
– О, да, – ответил Торндайк, – но он должен быть совершенно иного рода, чем на сцене. Парик, борода и усы приклеиваются к коже прозрачным клеем, аккуратно подстригаются ножницами и соединяются по краям с обрамляющими лицо волосами. То же самое относится и к бровям, а изменения цвета кожи должны быть выполнены гораздо более тонко. Нос Полтона был создан с помощью небольшого слоя простейшего крема, прыщи на щеках – с помощью маленьких частичек того же материала, а общая тонировка была сделана с помощью жирного грима с очень легким налетом пудры для снятия блеска. В наложении красок на лицо нужна большая осторожность и деликатность. Искусствоведы называют это «сдержанностью». Вы удивитесь, узнав, как мало грима требуется, чтобы изменить форму носа и весь характер лица.