Вы совершенно правы. У мистера Джеффри Блэкмора была дрожащая радужка правого глаза (который был практически слепым) из-за смещения хрусталика. Зрачки были довольно большими, безусловно не суженными.
Итак, здесь мы имеем три важных факта. Первый заключается в том, что очки, найденные нами на Кеннингтон-Лейн, несомненно, принадлежали Джеффри, ибо так же маловероятно, что существует другая пара очков, в точности идентичных этим, как и то, что существует другое лицо, в точности похожее на лицо Джеффри. Второй факт заключается в том, что описание внешности Джеффри полностью совпадает с описанием больного Грейвса. Третий факт состоит в том, что когда Джеффри проходил осмотр у мистера Хиндли, не было никаких признаков того, что он пристрастился к приему морфия. Первый и второй факты, согласитесь, полностью идентифицируют личность.
– Да, – согласился Марчмонт, – я думаю, мы должны признать, что идентификация является вполне убедительной, хотя доказательства такого рода скорее подвластны медицинскому разуму, нежели юридическому.
– У вас не будет такой претензии к следующему доказательству, – сказал Торндайк, – оно придётся по сердцу юристам. Несколько дней назад я написал мистеру Стивену, спросив нет ли у него свежей фотографии его дяди Джеффри. У него она была, и он её мне прислал. Я показал этот портрет доктору Джервису и спросил его, видел ли он когда-нибудь человека, изображенного на нем. После внимательного изучения портрета, без каких-либо подсказок с моей стороны, он опознал в нем Грейвса.
– Действительно! – воскликнул Марчмонт. – Это очень важно. Готовы ли вы поклясться в этом, доктор Джервис?
– У меня нет ни малейших сомнений, – ответил я, – что портрет принадлежит мистеру Грейвсу.
– Отлично! – сказал Марчмонт, радостно потирая руки. – Для присяжных это будет гораздо убедительнее. Продолжайте, доктор Торндайк.
– На этом, – сказал Торндайк, – первая часть моего расследования закончена. Мы достигли решения главного вопроса – подлинности завещания. Ведь если человек на Кеннингтон-Лейн был Джеффри Блэкмором, то человек в «Нью-Инн» – нет. Но именно последний подписал завещание. Следовательно, завещание было подписано не Джеффри Блэкмором, и является подлогом. Для гражданского судопроизводства дело завершено, остальные мои расследования касаются уголовного преследования, которое неизбежно. Мне продолжать, или ваш интерес ограничивается завещанием?
– К черту завещание! – воскликнул Стивен. – Я хочу услышать, как вы собираетесь поймать злодея, убившего бедного старого дядю Джеффри. Я полагаю, он действительно убил его?
– Думаю, в этом нет никаких сомнений, – ответил Торндайк.
– Тогда, – произнес Марчмонт, – мы выслушаем остальные аргументы, если вам угодно.
– Очень хорошо, – продолжил Торндайк, – мы доказали, что Джеффри Блэкмор был заключенным в доме на Кеннингтон-Лейн и кто-то выдавал себя за него в арендованных комнатах. Этим кем-то, как мы убедились, был, по всей вероятности, Джон Блэкмор. Теперь мы должны рассмотреть персону мистера Вайса. Кто он такой? И можем ли мы каким-либо образом связать его с «Нью-Инн»?
Мимоходом хочу отметить, что Вайс и возница были, скорее всего, одним и тем же человеком. Их никогда не видели вместе. Когда Вайс присутствовал, тот был недоступен даже для такого срочного дела, как покупка кофе для умирающего. Вайс всегда появлялся через некоторое время после приезда Джервиса и исчезал за несколько минут до его отъезда, в каждом случае на достаточное время, чтобы успеть сменить маскировку. Но не будем заострять на этом внимание, так как это не имеет первостепенного значения.
Вернемся к Вайсу. Очевидно, что он был сильно загримирован, так как не хотел, чтобы его видели даже при свете свечи. Он носил очки, описание вы слышали от доктора Джервиса. Эти очки имели очень своеобразные оптические свойства. Если вы смотрите сквозь них, они работают, как простое стекло, а если вы смотрите на них, то они похожи на оптические линзы. Только один вид стекол обладает такими свойствами. Это стекло от обычных часов, но с какой целью человек может вставить его в очки? Очевидно, что не для того, чтобы помочь своему зрению. Единственное объяснение – для маскировки.
Свойства этих очков вносят в дело очень любопытную и интересную особенность. Большинству кажется что легко замаскироваться, надев очки. Но для человека с нормальным зрением это совсем не так просто. Ведь если он носит очки, предназначенные для дальнего зрения, он вообще не может отчетливо видеть через них, если же наденет очки, которые используют для того, чтобы лучше видеть вблизи, то это приводит к ужасному напряжению, усталости и головной боли. На сцене эта проблема решается с помощью очков из обычного оконного стекла, но в реальной жизни это вряд ли возможно, так как они вызовут подозрения.