— А вы сами молока не хотите? — спросил Сережа.
— Выпью стаканчик, пожалуй, и пойду к себе. Мне надо заполнить судовой журнал.
Николай Христофорович вел судовой журнал с таким тщанием, как будто был капитаном огромного океанского лайнера, а не маленькой речной яхты, для которой судовой журнал в принципе не обязателен.
Николай Христофорович взял стакан молока и удалился в свою каюту. Петькин отец сказал, что полежит пока с детективчиком.
— Вы только не очень засиживайтесь, — предупредил он. — Чтобы завтра были не как сонные мухи, а как огурчики.
— Ага, как огурчики зелененькие и все в пупырышках! — отозвался Миша.
Все рассмеялись. Петькин отец подмигнул ребятам и удалился с книжкой в свою каюту.
— Вы знаете, — сказал мечтатель и фантазер Саша, когда все расселись вокруг откидного стола, а Бимбо устроился в проходике возле лесенки на палубу, — когда я сижу вот так, возле иллюминатора с молоком и крекером, я сам себе кажусь старым морским волком, и мне даже кажется, будто я макаю крекер не в молоко, а в испанское вино!
— Я тоже испытываю нечто похожее, — сказала Оса. — Когда я…
Но тут ее перебил резкий гудок, а потом в иллюминатор, глядевший на берег, ударил мощный луч света. И потом они услышали зычный голос — будто кто-то говорил в громкоговоритель или поднеся ковшиком руки ко рту:
— Эй, на яхте!..
Глава 2 Кольцо облавы
Прильнув к иллюминатору, ребята увидели на берегу, где недавно стояла их палатка и горел костер, два милицейских «газика» и возле них нескольких человек в форме и в штатском. Им показалось, что позади милиционеров стоят три или четыре автоматчика в военной форме.
— Эй, на яхте! — повторил человек в штатском, стоявший впереди всех и державший у губ небольшой громкоговоритель — «матюгальник», как его называют попросту. — Досмотр! Кто у вас на борту?
Николай Христофорович уже поднимался на палубу.
— Яхта «Красавица», владелец Берлинг, — доложил он. — Кроме меня, на борту мой друг, пятеро несовершеннолетних и собака. Если желаете, можете удостовериться.
— Вы, Николай Христофорович? — окликнул один из милиционеров. — Мы так и подумали, признали вашу яхту… У нас тут общая проверка, понимаете?
— Да, дошли до меня слухи о беглых бандитах, — кивнул Николай Христофорович. — Сейчас я на надувной лодке вас подберу.
Бимбо вылез на палубу и, почувствовав, как палуба слегка ходит под лапами, недовольно встряхнулся.
— Ух ты, какой огромный! — крикнул милиционер. — С таким псом почти ничего не страшно!.. Бросьте, Николай Христофорович, не утруждайтесь. Скажите только, оружие на борту имеете?
— Как обычно, два охотничьих ружья, оформленных и зарегистрированных по моему охотничьему билету.
— Понятно. А что у вас за несовершеннолетние?
— Это мы! — отозвались ребята, которые уже поднимались на палубу: им было интересно.
— А, так вы еще и с детьми? Уходили бы вы отсюда подальше, Николай Христофорович! Беглые где-то совсем рядом, мы как раз их в кольцо берем! В любой момент и в любой точке может начаться… А у них катер угнанный есть, и они такие отчаянные, что могут попробовать вашу яхту захватить!
— Не захватят! — уверенно крикнул Николай Христофорович.
— Захватят не захватят, а лучше бы вам уйти поскорее, от греха подальше! Чтобы ненароком детей под пули не подставить.
— Ну, это они хватили, перестраховщики… — вполголоса проворчал Николай Христофорович. А в полный голос крикнул: — Не беспокойтесь, я уже подумывал с якоря сниматься, чтобы у вас на пути не встревать!
— Вот и хорошо! — И милиционер устало махнул рукой. — Тут еще наши местные… Совсем озверели после того, как эти беглые семью Провостовых вырезали!
— Самосуда боитесь? — спросил Николай Христофорович.
— Побоища боимся! У нас тут такой народ, который сердить нельзя, сами знаете!
— Знаю!
— То-то и оно! Ну, доброго вам пути!
— Удачи вам! — крикнул Николай Христофорович. — Все, спускайтесь вниз, — обратился он к ребятам.
— А вы? — спросил Сережа.
— Я, пожалуй, и вправду с якоря снимусь, пройду еще немного вниз по течению. К рассвету будем неподалеку от того места, которое я вам хочу показать.