Пограничники медленно пробивались вперед. Спустились в овраг, по сторонам которого свисали корни вековых сосен. Они образовывали в откосах оврага пещеры, в которых легко могло бы спрятаться целое семейство медведей.
Кокшаев внимательно осмотрел каждый уголок, но ничего подозрительного не обнаружил. Дальше шли болота.
— Шагурин, через болото пройдем? — спросил лейтенант своего отделенного командира.
— Вряд ли, товарищ командир. Еще не подмерзло совсем.
Взвод остановился.
— А все‑таки, — сказал Кокшаев, — надо двигаться дальше.
Бойцы спешились и пошли вперед, ощупывая почву жердями. Лошадей вели на поводу. Кругом были только кочки да сухая осока, запорошенная снегом. Так прошли километра два. Снова начался лес. Еле заметная тропинка привела к выжженной полянке, заваленной золой и кучами валежника. На полянке стояла полуразвалившаяся лачуга.
— Здесь жгут уголь, товарищ командир, и летом живут угольщики, — доложил Шагурин.
— Посмотрим… Э! да тут были гости! — воскликнул Кокшаев, указывая на утоптанный около лачуги снег.
Все внутри лачуги говорило о том, что здесь недавно были люди: солома на топчане была смята, на грубо сколоченном столе валялись крошки и кусок хлеба.
В дверь вбежал один из бойцов.
— Товарищ командир, нашли убитого.
— Убитого? Где?
— Да здесь вот рядом.
Лейтенант вышел из лачуги. Неподалеку, в кустах, лежал человек в пальто, без шапки и со странно согнутой головой и раскинутыми руками. Кокшаев нагнулся над убитым. Лицо его было залито кровью; открытые глаза остекленели.
— Так. Убит он не более пяти–шести часов назад, — проговорил Кокшаев.
Бойцы осмотрели труп. Пуля большого калибра, по–видимому, из автоматического пистолета, ударила прямо в затылок и разворотила весь череп. Щегольской костюм и пальто тоже были залиты кровью. На руке убитого были золотые часы, в карманах — серебряный портсигар, платок, автоматическая ручка и большая записная книжка в красном кожаном переплете. Больше ничего на убитом не нашли.
Кокшаев раскрыл записную книжку. На первой странице стояло: «Пашкевич Ю. С.».
— Вот так история. Его‑то нам и нужно было! — воскликнул лейтенант.
В это время подошел Шагурин.
— Товарищ командир, здесь следы… Они идут по кочкам…
Кокшаев быстро отдал распоряжения: бойцам Лютикову и Орбельяни оставаться у трупа. Шагурину идти по следу, а остальным бойцам — в обход, наперерез нарушителю границы.
ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ
Званцев быстро поправлялся. Крепкий организм и хороший уход делали свое дело. Елена Николаевна не оставляла его ни на минуту. Она выписала свою дочь, так как не хотела надолго оставлять ее одну.
Ирина быстро освоилась в новой обстановке. Она часами просиживала в палате у Званцева и очень подружилась с ним.
Девочка рассказывала Званцеву о своих школьных делах, о подругах, о том, что она обязательно будет врачом, «как мама».
— А у вас есть сестра, Сергей Ильич? — однажды спросила Ирина.
— Нет, Ирочка, у меня нет сестры и никогда не было.
— У меня тоже нет, и это скучно. А у больших обыкновенно вместо сестры бывает жена…
Званцев засмеялся и поцеловал девочку в голову.
— Ира, там, на столе, лежит моя трубка и табак. Выбей‑ка из трубки золу. Так. Теперь набей ее табаком. Покрепче… Хорошо. А теперь зажги спичку и дай мне закурить.
Званцев вдохнул ароматный дым. После ранения он курил в первый раз.
— Ируся, — заговорил Званцев, — ты бы хотела, чтобы я был твоим папой?
— Мамочка уже спрашивала меня об этом, и я ей сказала, что, конечно, хотела бы.
Сергей Ильич еще раз поцеловал девочку. Вошел Ткеша. Он поздоровался со Званцевым и сел возле кровати.
— Холодно, Сергей Ильич… Скоро будет зима. А у нас дома сейчас совсем тепло. Вы были когда‑нибудь в Тбилиси?
— Был. Давно только. Помню, стояли весенние ночи, цвела черешня.
— Сергей Ильич, приезжайте к нам в Тбилиси. У меня там мать. Вот поправитесь!
СНОВА В МОСКВЕ
В первой половине ноября Званцев и Елена Николаевна с дочкой вернулись в Москву. Званцев уже вставал с постели.
В Москве Званцева ждала еще одна радость: Ремизов сообщил, что Радовец попался. Фотография злополучного чертежа, записки и другие документы были найдены при нем. Узнал Званцев и о смерти Пашкевича, убитого своим сообщником.
Обо всем этом ему рассказали Ваня и Ткеша на следующий же день после его приезда.
— Понимаете, Сергей Ильич, — говорил Ваня возбужденно, — они вдвоем заночевали в избушке угольщиков… на болоте. Этот Радовец, по–видимому, очень хорошо знал местность… Он убил Пашкевича наповал выстрелом из револьвера.