Спустя еще два поворота мы оказались у широкой галереи, освещенной магическим светом, украшенной картинами, изображающими морские пейзажи, и полом, устланным великолепным ассирейским ковром. Идти по нему однозначно было приятнее, чем по каменным плитам замка.
— Спальня герцога, — уведомил Ирек, когда мы миновали первую дверь галереи.
Любопытно, зачем господин поверенный мне это сообщил?! Лично мне было совершенно неинтересно, где спальня моего почти супруга, интересовало кое-что другое:
— А это чьи? — поинтересовалась я, когда мы проследовали далее мимо других дверей.
— Здесь будете проживать только вы и герцог, — сообщил поверенный таким тоном, словно вопросы задавать я вовсе не имею права.
А дверей было много — я насчитала восемь прежде, чем, миновав всю галерею, Ирек сообщил:
— Ваши покои, леди Уоторби.
Дверь открылась самостоятельно — магия в замке все же имела место, — и сразу зажглись магические светильники. Несмело войдя в помещение, я увидела кровать. Это было несколько странно, ведь ожидалось как минимум три комнаты, а здесь имелась лишь спальня и неприметная дверь, видимо, ведущая в уборную. Обстановка оказалась донельзя скромной: собственно кровать, столик у зарешеченного окна, одинокий стул почему-то у стены, а не у стола, платяной шкаф в дальнем углу. Ни занавесок, ни ковра, ни даже пледа — постель была застелена грубым серым сукном.
— Поко-о-ои… — не скрывая иронии, протянула я.
Галерея была и то роскошнее.
— Это военный объект, леди, — сухо напомнил поверенный.
Я решила промолчать и протянула руку за собственным саквояжем.
— Ваши вещи скоро принесут, — сообщил мне Ирек, отдав саквояж, — и…
Все так же молча я закрыла дверь.
Не потому что хотела показаться грубой, вовсе нет — просто не хотела показать, насколько я была подавлена произошедшей встречей с будущим супругом. Оставшись одна, бросила саквояж на постель, прошла к окну и распахнула тяжелые ставни. В лицо ударил теплый морской воздух, чуть солоноватый, с привкусом приключений и свободы, и такой… Слезы заструились по щекам, пальцы вцепились в решетку, грубую и ржавую.
А за окном уже была ночь, в небе сияли звезды, на море, словно отражением звездного неба, мерцали фонарики рыбацких лодок, в крепости прозвучал горн…
Дверь открылась без стука, когда я от молчаливых слез перешла к судорожным рыданиям. Естественно, мгновенно перестала плакать и порадовалась тому, что так и не сняла шляпку.
Послышался звук шагов, затем глухой стук, и прозвучал спокойный голос герцога:
— Ваш первый свадебный дар, леди Уоторби.
Промолчала, прилагая все силы к тому, чтобы плечи не вздрагивали и ни один всхлип не вырвался наружу.
— Я полагал, ваше воспитание включало в себя столь несложное правило, как благодарность за подарок.
Отцепив пальцы от решетки и все так же не оборачиваясь, с трудом ответила:
— Я… благодарна.
Изобразить реверанс я в таком состоянии не могла, да и не хотела. И теперь просто стояла и ждала, пока меня оставят наедине с моим собственным горем.
— Ужин в девять, — нарушил недолгое молчание герцог.
— Но… — начала я и осеклась.
— Ужин в девять, — повторил лорд. — Единственной уступкой вашему вздорному нраву будет его неприватность, на большее было бы глупо рассчитывать, а вы мне глупой не показались. Надеюсь, в дальнейшем я не разочаруюсь.
Когда дверь за герцогом закрылась, я сняла шляпку, вытерла слезы, посмотрела на стол — изящная черная бархатная коробочка, видимо, была подарком. Открыв, я увидела золотые наручные часы, инкрустированные бриллиантами. Причем стрелки показывали без семи минут девять. Это не подарок, это издевательское напоминание о моем положении!
Почти сразу раздался стук, и я услышала голос господина Ирека:
— Леди Уоторби, нас ожидают в Зеленом зале, надеюсь, вы уже готовы?
У меня не было слов. Совершенно! Ужин! Мне даже не дали времени переодеться и отдохнуть с дороги, я…
— Господин Ирек, — постаралась говорить вежливо, — передайте герцогу Грэйду мои извинения, к сожалению, я устала с дороги, мне нездоровится и я не голодна.
Молчание, затем нервное:
— Леди Уоторби…
— Всего доброго, господин Ирек, — все так же вежливо сказала я, подошла к двери и с чистой совестью заперла ее на засов.
За маленькой боковой дверью обнаружилась вполне роскошная ванна и уборная. Чистые полотенца и отутюженный шелковый халат. Спать я легла голодная, но не это было моей главной проблемой.