Компьютерный голос вернулся, чтобы сказать: «офицер», после чего голос Бодича проворчал:
— Чарльз Бодич…
И женский голос весело продолжил:
— …недоступен. Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала или нажмите кнопку ноль, чтобы связаться с оператором, или нажмите единицу для других вариантов.
Я оставил сообщение и повесил трубку.
Немного поразмыслив, я набрал другой номер.
— Мисси, это и в самом деле ты? Не автоответчик и не клон?
— А ты не можешь отличить?
— Нет. Я должен тебя испытать. Как дела у сорок девятого?
— Два и один.
— Две победы или два поражения?
— Не валяй дурака.
— Наверняка ты. Ни одна машина не выдала бы столь соответствующей эмоции после такой бессмыслицы.
— Да, — отозвалась она, — ты и в самом деле ужасно одинок со своими резцами.
Отец Мисси года с сорок девятого держал билеты на договорные матчи футбольных команд. Мисси унаследовала его дела и редко пропускала игры. Ради этих сезонных билетов не один ухажер пытался на ней жениться.
— Мэнни, — сказал я.
— Что?
— Парень по имени Мэнни. Он имел какое-то влияние на Рени.
— Хм.
— Да?
— Бодич спрашивал тебя о Мэнни?
— Нет. Мне только что вспомнилось имя.
— Может, я и знаю, кто это такой. Но не уверена. В мире не один Мэнни.
— В каком мире?
— В моем мире. Ты ведь не о своем мире говоришь? Не о том безрадостном месте, где люди работают?
— Это точно. У меня есть точильщик пил по имени Мэнни.
— Вряд ли это он.
— Так назови другого.
— Не стану, пока не разузнаю о нем побольше.
— Мисси, ты стала осторожной?
— Н-ну… Скажем, мне бы не хотелось, чтобы Бодич совал нос в некоторые адвокатские конторы — это просто к примеру…
— Адвокат по имени Мэнни.
— Он обитает в очень высоком доме в центре города. Если пойдут слухи, что известная в обществе пожилая девица нескромно ткнула своим измазанным в паштете пальчиком в его сторону, это может оказать долговременный нежелательный эффект на выплаты ее пособия.
— С каких пор ты беспокоишься об алиментах?
— Денежки стекаются из разных источников, нужно только поискать. Кроме того, я много о чем беспокоюсь, спасибо тебе. Некий невнимательный мужчина утверждал, что мне иной раз просто нечем больше заняться.
— О, Мисси! Мы чувствуем себя заброшенными?
— Чувствовали, — сладенько отозвалась она, — пока ты не позвонил.
— Я так рад, что развеселил тебя.
— Хорошо еще, ты не расспрашиваешь меня о женщине.
— Что ты можешь знать о женщинах!
— Покажи мне мужчину, и я расскажу тебе все о его женщине.
— Давай попробуем зайти с другого конца. Что могло понадобиться Рени от Мэнни? Ей нужен был адвокат по делу о разводе?
Мисси вздохнула:
— Рени не знала радостей развода.
— Этот Мэнни стреляет в людей?
— Он очень хороший адвокат. Обходится без стрельбы.
— Начинает походить на то, что сложности у тебя, а не у Рени.
Мисси обдумывала ответ. За моей спиной ждала меня большая рама.
— Мэнни Джектор, — сказала она наконец, — крупный делец в вопросах искусства и антиквариата.
А вот это звучит более обнадеживающе.
— О нем чего только не рассказывают. С одной стороны, он продюсер телефильмов. Он владелец беговых лошадей. Он живет здесь и в Лос-Анджелесе, в Нью-Йорке, в Европе; он говорит на трех или четырех языках; он женился, по меньшей мере, не реже меня — принадлежит в этом отношении к старой школе.
— В каком?
— Если он с ней переспал, он предпочитает на ней жениться, что автоматически обеспечивает возможность измены.
— Как насчет надзора?
— Как насчет рабства? Все его жены богаты. Но ни фильмы, ни лошади не дают настоящего дохода.
— Так что его настоящее занятие — женитьба на богатых?
— О, он поставляет порядочно европейского антиквариата: доколумбовскпе изделия, восточные ширмы и рисованные свитки и все такое. Он интересуется всем, что продается. Драгоценностями, например. Особенно любит драгоценные камни.
— Почему?
— Они ценные, удобны для перевозки, легко прячутся, с трудом находятся для взимания налогов и проскакивают таможню.
— Зачем тогда возиться с остальным барахлом?
— Ну, лошади и богатые женщины — для развлечения, прежде всего. Не менее существенно, что они обеспечивают ему связи с денежными людьми, среди которых он выделяет определенный тип. Он переломал чуть не все кости, играя в поло, и ему приходится ходить с тростью — их у него немалая коллекция. Говорят, ему случалось, напившись, угрожать той или иной жене той или иной тростью.