— Семь дробь восемь, Миша, дело серьезное. Если докажут, тут вышка или десять лет. Ну, ты, Миша, не унывай! Разберутся, может, срок скостят, а может, и отпустят. Как Утесов поет:
пропел Тереха, хотя на душе было муторно.
— А вы за что? — спросил Миша.
— Дело у меня, Миша, очень серьезное, колхозную корову проституткой обозвал.
— А что теперь?
— Шьют мне, Миша, статью пятьдесят восемь пункт десять — это антисоветская агитация, лет эдак десять, а то и более, — начал темнить Тереха.
Миша смотрел на него, раскрыв рот. Вот с какими людьми ему общаться приходится, с контрреволюционерами. А Тереху понесло. Он рассказал Мише много душещипательных историй, а потом сокамерники прилегли отдохнуть, рубашка у Терехи расстегнулась, и Миша увидел на груди Терехи татуировку необычайной красоты: церковь, ангелочки, Иисус Христос — целая картина. Миша был человек верующий, и ему вдруг захотелось иметь такую же божественную картину на груди. Когда Тереха проснулся, в коридоре КПЗ стояла тишина, был полдень, алкоголиков и хулиганов всех выпустили, и только слышались мерные шаги дежурного.
— Скажите, гражданин, — почтительно обратился к Терехе Михаил. — А это что у вас на груди нарисовано?
— Это, Миша, на меня святой дух снизошел, во сне эту картину нарисовал, так что теперь меня святой дух оберегает.
— Вот бы мне такую картину, — промямлил Миша.
Глаза у Терехи блеснули озорно.
— Знаешь, Мишка, я не святой дух, но такой рисунок сделать тебе смогу, тем более ты человек верующий и фамилия у тебя Духов...
Мишка обнажил грудь.
— Нет, Миша, чтоб никто не догадался, что ты святой, я тебе этот рисунок на спине сделаю, а бога ты всегда в груди носи, дело это праведное. Ну, божий человек, начнем! Через полчаса тушь была готова. Черная сажа — копоть от резиновой подошвы, еще кое-какие добавки и обыкновенная булавка.
— Теперь, во имя господа бога и святого духа, терпи Миша.
Миша лежал, на животе, покряхтывая от боли, а Тереха художничал над Мишкиной спиной. Через пару часов Тереха сказал:
— Ну, все готово, теперь, Миша, и на тебя снизошел святой дух! Аминь!
Миша облегченно вздохнул.
— К тебе, Миша, есть такое дело. Когда выйдешь отсюда сходи в баню. В баню пойди на 16-ю линию, в субботу, в семь вечера. Увидишь у кассы человека с двумя дубовыми вениками под мышкой. Подойдешь к нему, передашь от меня привет и.
Вечером Тереху вызвали к следователю. И Тереха начал «гнать дурочку»:
— Я — Вася Петров из Антропшино, из колхоза «Красный пахарь», — и поплел, поплел небылицы.
Следователь спокойно и чуть насмешливо слушал его. Милиционеры наготове стояли у дверей кабинета:
— Расстегни рубашку, — вдруг попросил следователь.
Тереха после некоторых колебаний расстегнул.
— А откуда у тебя; колхозника из Антропшино, такая наколка и эта уголовная бабочка, — следователь показал рукой на бабочку на Терехиной руке.
— Давайте, товарищ капитан, покажем этому колхознику пятый угол, сразу расколется, — предложил стоящий у дверей здоровенный старшина.
— Не имеете права! — заволновался Тереха, я лицо неопознанное.
Он знал, что такое пятый угол, в то время это практиковалось для тех, кто шел в несознанку; применять систему «пятый угол» — это избивать, пока не расколется. Но Терехе повезло, следователь был человеком гуманным и осторожным, и эту систему не применял.
— Ребята, — сказал он милиционерам, — уведите этого молодчика, завтра все-таки выяснится кто он. Только будьте с ним повнимательней. Этот колхозник что угодно выкинуть может.
Милиционеры увели Тереху в камеру.
Утром следователю Ромашову позвонили. Он снял трубку:
— Да, говорите — рыжий, лет двадцати пяти, бабочка на руке? Он нам нужен позарез. Только побыстрей, пожалуйста. Как транспорта нет? Любую машину, несите на себе! Говорю, позарез нужен.
— Ну вот, — сказал он Сорокину, — нашелся наш рыжий, сейчас приведут его из пятнадцатого отделения. Доложили, даже транспорта у них нет, чтоб бандита доставить.
Через несколько минут опять звонок. У капитана Ромашова затряслась рука, снимающая телефонную трубку:
— Убит при попытке к бегству? Вы меня убили! Кто стрелял? Сержант Кочкин? Мне труп не нужен. Сейчас выезжаем, разберемся. — Капитан бросил трубку. — Ну вот, Костя, как нам коллеги из пятнадцатого нагадили. Шлепнули нашего рыжего. Поехали в пятнадцатое, разобраться в этом надо.