И думается: не высечь ли из камня такой памятник, не поставить ли его на берегу той таежной реки?
Пришла настоящая весна. Прилетели утки. Весело-весело стало. Приехала мама с охоты и поставила ружье в угол. И я не свожу глаз с этого ружья. А в кармане у меня уже патроны лежат. Только вышла мама куда-то, я сразу хватаю ружье и — на улицу. Куда бегу? Подальше от любопытных глаз. За конный двор, на песчаный берег речки. Там на песке кулики бегают, по воде утки плавают. Шеи у них не вытянуты: не знают, что сегодня я иду не с луком и стрелами, а с настоящим ружьем.
Вот я уже целюсь в самую красивую утку. Она, наверное, самая вкусная. Левый глаз зажмурил, правым — ищу мушку. А руки дрожат, и ствол чуть покачивается, как талинка при слабом ветре.
А почему дрожат руки? Потому, может, что целюсь в самую красивую? А может, пусть будет моей не эта, а другая, с красной головкой, с голубоватыми перьями? Самая красивая, наверное, самая жирная? А ствол опять покачивается. А может, всегда, когда убиваешь впервые, руки дрожат?
Но разве я об этом думал?
В то мгновение сердце мое плескалось веселой рыбкой. И душа моя замерла, когда сквозь пороховой дым я увидел свою жертву.
«Она моя! Я сильнее крылатых уток!» — искрилось в сознании.
— Вот и вырос сын, — скажет мама.
— Дождались охотника! — воскликнет дедушка.
— Подружишься с ружьем — не забудешь ли нас? — печально спросит бабушка.
И с уткой, заткнутой за шерстяной поясок, как настоящий охотник, шагаю домой. Гордый шагаю. С ружьем на плече шагаю. Пусть видят все, какой я охотник!
Нет еще и семи лет, а я большую утку убил.
«Жаль только, что отец не видит. Напрасно он уехал далеко от нас. Ничего! Пожалеет! Многих я еще убью!» — шагают, мысли рядом со мной.
Откуда мне было знать, что убивать — совсем не мое призвание…
В родной край я не приезжаю, а прилетаю. На крылатой лодке — самолете прилетаю. Мечта была у манси — смотреть землю. Долго думали, как стать крылатыми, и однажды додумались. Кузнец выковал железного семикрылого коня.
— Почему семикрылого? — удивится кто-то.
— О, семь — это волшебное число.
Но на этот раз волшебство семерки не помогло. Семикрылый конь валился набок, не мог летать. Подумал, подумал кузнец и выковал восьмое крыло. Восьмикрылый конь поднялся выше дымков островерхих чумов, рядом с облаками мчался.
В сказочных снах мансийцы были крылатыми.
Настало новое время. И мечты сбываются. Самолеты над тайгой летают. По-мансийски их крылатой лодкой называют.
«А почему не крылатым конем или крылатым оленем? — задумываюсь я. — Почему теперь самолет не кажется волшебным?»
И правда, сидишь, как в лодке. Облака — волны. Небо — море. Качнется волна — и лодка качнется и дальше по небесной сини плывет. Хорошая лодка! Хорошо плыть — лететь!
В аэропорту Тюмени — пересадка. И тут я встретил приятеля из нашей деревни. Он вчера видел моего отца.
— Здоров твой старик! — сказал он. — Собирался вчера на рыбалку. Это, наверно, сестренка над тобой подшутила. Озорница она у вас.
«Это ее проделки! — решил я. — Целых полгода не был у них. Соскучилась, наверное. Вот и придумала…» Снова летим, под нами тайга, озера, реки.
— Сколько леса! — удивился сосед. — И воды много… Наверно, болота. А в озерах, поди, много рыбы… А это что за море?
— Это Обь, — говорю я.
Он удивленно смотрит на меня: точно я смеюсь над ним. И его смуглое неширокое лицо снова у окна.
И я смотрю на родные леса, озера, реки. Обь светится, кажется хрустальной. Плоты и теплоходы словно замерли в этом блеске. Плывут лишь редкие поселки.
— И где только не живут люди! — размышляет вслух мой сосед.
Наш АН-24 плывет по сини. Небо — как рыбий глаз: ни облачка.
— Удивительно, сколько солнца! Север — и солнце! Как-то не вяжется. Внизу, наверно, холодно.
Сосед в шерстяном свитере, в пиджаке, на коленях — плащ.
— А там купаются?
— Да, — киваю я.
— В ледяной воде? Потом удивленно:
— И коровы… Значит, и молоко есть. А где же олени?
— Олени в горах, на Урале.
— А говорили, что здесь.
— К зиме спустятся с гор. Оленеводы каслают.
— Каслают? Что это такое? Шаманят?
— Нет, каслают — значит кочуют.
— А хорошо бы на олешках прокатиться!
…Олени мои, олени! Вы, как снежинки крылатые, летите, с ветром спорите. Но самолет — крылатый олень — быстрее вас скачет. Кони мои, кони! Вы, как искры крылатые, летите, и вас не догнать. Но самолет — крылатый конь — быстрее вас скачет. А сколько нужно было лун, чтобы проехать край мой с юга на север? Ведь ни мало ни много, а тысяча верст. А сколько нужно было лун, чтобы проехать край мой с запада на восток? Ни мало ни много, а с седого Урала до Енисея протянулся округ на тысячу триста верст.