— Вы приняли какое-то решение. Я догадываюсь, какое. Контейнер у вас с собой?
— Нет! — Сосин побледнел от злости и ярости. — И вы его никогда не получите!
Брона кивнул головой.
— Я так и подумал. А теперь — руки за голову и марш вперед! — Он сошел с тропинки, давая проход пленнику.
Когда они двинулись, за спиной Сосина внезапно прозвучали слова на немецком языке:
— Ты! Дурень! Так хорошо вести дело, и так испортить его в конце! Не оборачивайся, идиот! Я должен использовать момент, пока мы одни, только не опускай руки, а то могут заметить! И слушай меня внимательно! От этого зависит твое спасение и успех нашего дела!
Немецкие слова падали отрывисто и властно. Этот хорошо знакомый тон и грубость выражений! У Сосина отлегло от сердца, ему стало почти весело.
— Меня прислали сюда до тебя, чтобы обеспечить успех операции. Мне было приказано следить за тобой и в случае необходимости помочь. Теперь слушай внимательно — это приказ! Я отведу тебя в замок. Там будешь под моей охраной, а потом сбежишь. Перед этим ты обезоружишь меня и свяжешь, чтобы мне самому не оказаться в тяжелом положении. Заберешь свою находку и удерешь. Об остальном можешь не беспокоиться — лишь бы добраться до пункта переброски через границу. Понял?
Сосин кивал головой, и дикая радость заливала ему сердце. Вот это организация! Вот это умеющий предвидеть все арийский гений!
Броне с помощью Хемпеля удалось кое-как успокоить обитателей пансионата, которых последние события совершенно выбили из колеи. Брона же убедил всех, что до утра можно, не опасаясь ничего, оставить пленника под его охраной. Телефон был испорчен, на улице уже стемнело, и никому не хотелось идти несколько километров до городка, чтобы передать сообщение властям.
— Пан Станек, прошу приготовить крепкую бельевую веревку, — распорядился Брона.
Было уже далеко за полночь, как над домом взвилась ракета, обозначая свой след шнурком искр. Потом светлая нитка оборвалась и вверху заблестели красные брызги, заливая пурпурным светом окрестность.
Двери тихо приоткрылись, и свет из комнаты на секунду перерезал коридор. Потом закрытые двери снова погасили светлую полоску. Дом был погружен в темноту и тишину.
Человек двигался по коридору бесшумно, словно призрак. Лишь в одном месте жалобно скрипнула доска. Это был единственный звук, нарушивший тишину спящего дома. Силуэт человека замаячил на лестнице. Где-то посередине ее человек остановился и склонился над ступенями. Нащупал узкую доску, сдавил ее. Он обнаружил ее уже давно чисто случайно. Теперь засунул в отверстие руку, и через секунду в его руке блеснул металлический предмет — контейнер. Затем человек осторожно сошел вниз и бесшумно прошел через столовую.
Прямо под окном бильярдной росли кусты. Быстро и ловко он спрятался в них. Некоторое время сидел неподвижно, вслушиваясь, а потом исчез в темноте ночи.
Начало тропинки, ведущей к мельнице, терялось во мраке, но Сосин уверенно выбрал направление. В кармане у него лежал пистолет, который дал ему неожиданный спаситель. Дорогу к границе он знал отлично, а ночь была его союзницей.
Глава одиннадцатая
Будильник трещал с неослабевающим упорством. Хемпель соскочил с дивана, на котором он спал, не раздеваясь. Теперь наступила его очередь дежурить около пленника. Так они договорились — первую половину ночи дежурит Брона, а вторую Хемпель.
Журналист прошел поворот коридора и уже издали увидел выбивающуюся из-под знакомых дверей узкую полоску света. Нажал на ручку двери и вошел в комнату.
Стул, к которому они привязали Сосина, был пуст. Связанный Брона с заткнутым ртом лежал на кровати. В первое мгновение Хемпель не размышлял. Он бросился к Броне и начал развязывать веревку. Тот поднялся с кровати и с улыбкой сказал:
— Ох! Сердечно вас благодарю. Мне это страшно надоело.
— Вам надоело?! А где пленник?!
— Как видите, бежал, — бросил Брона беззаботно.
— Но ведь это просто скандал! — Хемпель был взбешен. — Вы упустили убийцу и, кажется, еще шутите?!
Хемпеля вдруг осенила догадка. Он замолчал и стал наблюдать за Броной, который растирал руки, оставляя без ответа комментарий журналиста.
— Вот что я вам скажу, Брона, — начал Хемпель через некоторое время. Он старался подавить растущий гнев и поэтому говорил с преувеличенным спокойствием. — Я не верю, что пленник мог сам развязать веревки. Отсюда ясно, что ему помогали вы.
— Снова факты вводят вас в заблуждение, — прервал его Брона. Он хотел взять журналиста под руку, но тот, возмущенный до глубины души, резко отстранился.