Многие шведы были возмущены — дескать, “за что боролись”? На что Христине было начхать, и в Германии она тоже готова была пожертвовать всеми приобретениями. Но в этом случае Мазарини принял сторону “старой” партии. Королеве через кардинальских шпионов в ее окружении популярно объяснили, что при повторении глупости подданные ее свергнут, ее агентам на переговорах французские дипломаты принялись мешать. А за это Оксеншерне пришлось заключить новое соглашение с Парижем — Франция возобновляла финансирование, а шведы обязывались действовать по ее указаниям. Корпуса Горна, Баннера, Торстенсона перебрасывались в Германию и опять начали свои опустошительные рейды.
Антигабсбургская коалиция сразу получила перевес. При первых же шведских вторжениях отпали от императора и заключили перемирие со Стокгольмом Бранденбург и Саксония. Французы и голландцы постепенно, город за городом, заняли изрядную часть Испанских Нидерландов. Но когда Мазарини послал Тюренна ударить по Баварии и вывести из игры эту союзницу императора, Мерси нанес наступающим тяжелое поражение. На выручку подоспел герцог Энгиенский, полководцы согласовали действия, и свежие силы атаковали баварцев в лоб, а Тюренн с конницей обошел их с тыла. Противника разбили, Мерси погиб, а его войска, оставшись без командующего, разбежались. Да только и победители понесли такие потери, что продолжать наступление не смогли. Война пехала по новому кругу…
А в Англии Ферфакс и Кромвель сформировали “армию нового образца” в 22 тыс. чел. — идеологизированную, дисциплинированную, что сразу дало результаты. В июне 1645 г. роялистов разгромили при Нэйзби, захватили 5 тыс пленных, всю артиллерию, обозы. Король с 2 тыс. “кавалеров” отступил, но “круглоголовые” теперь действовали активно, одержали победу в Лэнгпорте, заняли Бристоль. И тогда уж пуритане осмелели, покатились репрессии. Был принят “Билль о лишении прав” — задним числом под него подвели и казнили архиепископа Кентерберийского Лода и других противников. Пошла вакханалия “приватизации” олигархами-парламентариями конфискованных владений роялистов, церкви, короны. Другие европейские монархи помощи Карлу I не оказали — им было не до того. Он ушел на север и сдался шотландцам. Которые после переговоров с Лондоном выдали его парламенту. Точнее, продали — за 400 тыс. фунтов стерлингов.
Гражданская война стоила Англии 100 тыс. жизней. Причем численность армий была ничтожной, и подавляющее большинство жертв пришлось на мирных жителей — казненных, умерших от голода, лишений, эпидемий. А победа революции ни мира, ни благополучия стране не принесла. Углублялся дальнейший раскол общества, вражда между пресвитерианами, индепендентами, левеллерами, анабаптистами. И впереди у англичан были новые войны, новые потоки крови, крутая диктатура Кромвеля — после чего британцы со слезами радости будут приветствовать и усадят на трон нового короля.
Континентальная Европа в этот период тоже представляла невеселую картину. Войной были совершенно разорены север Испании, юг Голландии, Дания. Равнина между Маасом и Соммой, представляя собой поле постоянных боевых действий, вообще превратилась в пустыню. Как и самая плодородная французская провинция Шампань, по которой туда-сюда передвигались войска. В остальных частях Франции народ был доведен до столь бедственного положения, что в 1644 г. Мазарини пришлось подавлять восстания в Марселе и Валансе, в 1645 г. — в Монпелье, а потом — в Клермон-Ферране, Анжере, Сен-Маре, Домфроне, Туле, Иссуаре, Манде, Гренобле, Тулузе…
Ну а в Германии, по оценкам различных специалистов, за 30 лет резни погибло от половины до 3 / 4 жителей. Та самая “германская нация”, о “чистоте крови” которой вопили нацисты в ХХ в., фактически прекратила существование — и формировалась другая. Потому что заселять Германию стали те, кто ее население перебил: дезертиры, мародеры, “демобилизовавшиеся” наемники — французы, финны, швейцарцы, венгры, поляки, итальянцы, шотландцы, шведы. Оседали в мертвых деревнях, селились в уцелевших домах, отмеряли себе бесхозную землю, отлавливали разбежавшийся и одичавший скот. Находили себе недорезанных женщин. Или сходились с отставными проститутками и маркитантками, которым надоело таскаться с войсками и захотелось остепениться, пожить оседлым хозяйством…
42. НА КОЛЫМУ И АМУР!
Английский ученый Дж. Бейкер писал о русских землепроходцах: “На долю этого безвестного воинства достались такие подвиги, которые навсегда останутся памятником его мужеству и предприимчивости и равного которому не совершил никакой другой европейский народ”. Подметил он и другой аспект: “К концу целого столетия географических исследований русские выявили важнейшие географические черты Северной Азии… Достижения русских были значительны и если не носили строго научного характера, то по размаху и точности наблюдений выдерживают в свою пользу сравнение с работой французов в Северной Америке в ту же эпоху”.Впрочем, стоит отметить, что “строго научного характера” в то время не носили географические исследования ни в одном государстве. Во главу угла везде ставились материальные интересы — поиски объектов для подчинения или грабежа, золота, пряностей и других ценностей.
Что ж, и у русских одной из главных целей экспедиций был обычно сбор ясака и “приискание необъясаченных землиц”. Но при этом во множестве составлялись и документы научно-географического плана: карты, “отписки” и “скаски” с описанием дорог, обнаруженных краев и народов. И карты, кстати, были ничуть не хуже тогдашних европейских. В XVII в. они и на Западе во многом еще напоминали художественные творения с рисунками грудастых сирен, чудовищ и прочей экзотики, с широкими полосами рек, на которых хватало места для изображений корабликов, с более чем условными соотношениями размеров и расстояний. По сути это были лишь грубые схемы. И, допустим, карта Баренца, составленная им на основе личных наблюдений, оказалась совершенно ошибочной. А вот русская документация была гораздо точнее, и академик В.Н.Скалон, составляя в 1929 г. карту р. Таз, вдруг обнаружил, “что чертежи XVII века стояли ближе к действительности, чем те, что были выпущены два века спустя”.
Большая разница между западными и русскими открытиями состояла и в том, что европейские экспедиции обычно организовывались в частном порядке, купцами и авантюристами, а посему ограничивали круг своих поисков конкретными источниками быстрой наживы. И лишь позже, по мере колонизации новых земель, начинали выявляться их природные особенности и скрытые богатства. Русские же осваивали Сибирь централизованно, под контролем правительства. И уже в самых ранних наказах землепроходцам Москва требовала собирать сведения о месторождениях руды, других полезных ископаемых, о флоре и фауне. Приказ Рудного сыска рассылал сибирским воеводам запросы о геологических богатствах края. При этом давались детальные указания, как брать образцы, которые потом пересылались в Москву, где специалисты давали их оценку и заключение о целесообразности разработок. А Аптекарский приказ требовал “по государеву указу” сведений о местных лекарственных растениях с отправкой в столицу и самих этих растений. Получив подобные указания, воеводы поручали “бирючам кликать по многие дни” на площадях и базарах, собирая информацию на очередные запросы Москвы. А тем, кто сообщит ценные сведения или принесет образцы, обещалось вознаграждение, установленное правительством. Таким образом исследование Сибири велось куда более научно, чем изучение в ту же эпоху Америки, Африки, Юго-Восточной Азии.
Так, уже была обнаружена железная руда в Туринском, Томском, Кузнецком, Енисейском уездах, и к 1640 г. развернулась промышленная разработка этих месторождений. В одном лишь Енисейском уезде действовали 17 домниц. Хотя они строились небольшие, и металл пока выплавлялся лишь в количествах, нужных для местного пользования. Ведь вывоз продукции был бы слишком дорогим, расстояния были огромными, их в Сибири измеряли даже не верстами, а “днищами”, днями пути. И, например, после учреждения Якутского уезда, назначенные туда воеводами стольники Петр Головин и Богдан Глебов добирались до места аж 2 года. Везли они с собой чрезвычайную ценность, даже святыню — колокола. Первые колокола, призванные зазвенеть в Якутии. Что должно было повысить и рейтинг Якутска, он превращался в “настоящий” уездный центр. В царских наказах Головину и Глебову требовалось то же, что от других воевод — ясак собирать “ласками, а не жесточью”, а необъясаченных стараться подчинить миром — “и велети их прежде уговаривати всякою мерою ласкою, чтоб они в винах своих государю добили челом и были под высокою рукою и ясак с себя платили”. Только в случае крайнего упорства и сопротивления допускались военные действия ограниченного масштаба.