— А эта девица с кошачьими глазами, как её там, Импи, утонула?
— Нет. Выбралась из потока на тот берег. Пыталась уйти. Но мороз крепчал, и она так вмёрзла в мокрый комбинезон, как ящерица в лёд. Едва её отогрели.
— А как же самолёты?
— Пришлось ускорить заправку и взлететь, не медля ни минуты. Лёд гремел, точно стреляли из орудий, трескался и опускался… Страшновато было, но обошлось благополучно. Удар по базе в К. удался блестяще. А потом выбрали другое озеро…
— Дорого вы заплатили за свою доверчивость! — сказал я Шереметьеву.
Лётчик потупился и ответил:
— Да, но излечился на всю жизнь. Теперь уж меня никто не проведёт.
— А что же было в сундуке с музыкальным замком?
— Белые халаты, которые Импи выстирала и выгладила к приходу диверсантов. Она их засунула туда, когда мы постучались. Тогда и послышался звон музыкального замка…
Все помолчали, обдумывая сложные судьбы людей этого сурового края, попавшего когда-то под власть финских нацистов и теперь навсегда освобождённого…
— Да, мы живём в такое время, что всегда и везде нужно глядеть в оба.
— Глядим! — улыбнулся лётчик, поглаживая шов на меховой куртке.
Вот какую историю узнали мы в ту северную полярную ночь…
Рассказали нам её два боевых летчика, ныне пилоты гражданской авиации, счастливые супруги, известные на Севере как «экипаж Шереметьевых».
