Таскер, разумеется не без задней мысли, поместил первые пункты договора на одном листе - чтобы в случае, если тела погибших все же будут найдены, при них не обнаружили разоблачающих "Джоймаунт" пунктов шесть и семь. Именно для этого он уместил первые пять пунктов договора на одном листе - чтобы впоследствии предъявить полиции лишь этот лист, выдав его за полный текст заключенного соглашения. Если бы Хэвиленд, сыграв ему на руку, не предложил отдельно подписать каждый лист, Таскер сам внес бы такое предложение.
Когда произошло непреднамеренное убийство Клэя, Кинг не намеревался взвалить на себя всю ответственность за это, поэтому были спланированы дальнейшие действия с участием Брэнда.
Таскер должен был достать патрон гелигнита и детонатор со склада взрывчатки на карьере, а также купить счетчик и батареи. А Кинг, тайком побывав в лодочном ангаре и предварительно осмотрев лодку Сэмсона, должен был поставить устройство в моторку. Брэнда и здесь тоже подставили. Сам того не подозревая, он должен был подтвердить алиби своих коллег: его заявления полиции были чистосердечными и вызывали полное доверие.
Спасение Сэмсона было для Таскера и Кинга настоящей катастрофой. Они поняли, что Сэмсон неминуемо обратит свои подозрения на них, но невзирая на очевидное, надеялись, что у него не будет улик против них. Сэмсон позднее признался, что действительно сначала подозревал их, но для подозрений не было никаких оснований и он выбросил их из головы.
Обрисовав дело в общих чертах, прокурор продолжил изложение известных фактов. Каждому обвиняемому предъявили разные обвинения.
Против Кинга свидетельствовали следующие улики:
Запись процесса "Шале", найденная в его сейфе, являлась копией той, которая хранилась в офисе в Шале. В нескольких местах были незначительные разночтения, но формулировки совпадали. В одном месте в документе "Шале" была ошибка. Вместо "результат должен быть смешан" стояло "результат должен смешан", и эта ошибка была повторена в документе Кинга, Было ясно, что список Кинга - копия.
Факт кражи процесса Кингом также подтверждался датами, о чем уже говорилось, которые показывали, что он заказал агрегаты сразу после гибели Клэя и еще до того, как он провел эксперименты, которые могли подтвердить его открытие процесса.
Показания Брэнда и собственное заявление Кинга, сделанное им полиции, доказывали, что Кинг играл ключевую роль в имитации дорожного происшествия.
Но Кинга не судили ни за кражу процесса, ни за имитацию аварии. Ему предъявили единственное обвинение - в убийстве Хэвиленда и Мейерса. Улик по делу было более чем достаточно. Во-первых, был очевиден мотив преступления: о шантаже работников "Джоймаунта" дал показания Брэнд и это подтвердил Сэмсон. Истинность обоих свидетельств подтверждалась вторым листом соглашения, который, само собой, обнаружили в сейфе у Таскера.
Далее, находка проводов и счетчика доказывала, что взрыв был заранее организован. Прикидка километража, сделанная Френчем, убедительно показала, что счетчик был поставлен в Джоймаунте.
Френч провел следственный эксперимент и убедительно показал, как это можно было осуществить. Он повторил путь Кинга из окна его офиса по веревочной лестнице к западной части пристани, там на лодке он проплыл под пристанью к сходням, выждал три минуты и вернулся в офис. На это ушло одиннадцать минут. Время, которое Кинг провел один в своем офисе, по оценкам составляло от двенадцати до пятнадцати минут, так что он вполне мог уложиться.
Наконец, то, что Кинг действительно совершил это, следовало из первых показаний самого Кинга, Таскера. Брэнда и Сэмсона. Все четверо показали, что из офиса Кинга, пока его не было во время переговоров, доносились определенные звуки. Представитель граммофонной компании "Этна" подтвердил, что была сделана заказная запись именно с этими звуками и что именно Кинг был тем человеком, который заказывал запись. По предложению прокурора был предъявлен граммофон Кинга и копия записи, которая была прослушана на суде.
Защита не смогла привести никаких убедительных версий по поводу того, для чего запись подобного рода могла понадобиться Кингу. Она явно была нужна лишь для организации незаметной отлучки из офиса.
Улики против Таскера сводились к четырем главным пунктам: первое - без его всесторонней поддержки Кингу не удалось бы совершить преступление; второе - существование ясных мотивов, тех же, что и у Кинга; третье - трюк с граммофоном не обошелся без активного участия Таскера, особенно это касалось ответа на вопрос, записанный на пластинку, который требовалось заранее отрепетировать; наконец, приобретение счетчика, по поводу чего защита не смогла привести удовлетворительных объяснений.
После высказываний с обеих сторон и долгого беспристрастного разбирательства присяжные пришли к выводу, что оба - Таскер и Кинг - виновны в предумышленном убийстве. Апелляции были отклонены, и решение суда было признано окончательным.
Перед исполнением смертного приговора оба признали свою вину и обо всем рассказали. Их рассказ не был неожиданностью для Френча. Он был близок к версии прокурора, которую тот изложил в своей вступительной речи на суде. Оба в один голос заверяли, что Брэнд ни в чем не виноват - по крайней мере, он совершал свои действия в неведении.
Против Брэнда не стали возбуждать дело. Не стал поднимать шум и Сэмсон. Наоборот, он предложил Брэнду партнерство, но тот решил уехать из этих мест и отправился в Южную Америку, где хотел начать все заново.
Что же касается Френча, то дело для него явилось отдыхом от монотонной работы в Лондоне. Скупые слова благодарности от помощника комиссара были ему наградой за успешное завершение этого так долго тянувшегося и хлопотного дела.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА: "Тайна залива Саутгемптон"
Роман написан в так называемом стиле "преступления и наказания" (характерный пример - "Бесконечная ночь", см, том 17 наст. Собр. соч.) и неплохо представляет все преимущества этого направления.
С первых страниц читатель оказывается не среди неспешно представляемых ему аристократов или сельских сквайров, но вовлекается в полную тревог жизнь людей делового круга. Их злоключения оказываются наиболее увлекательной частью повествования, тогда как главы, посвященные расследованию, носят второстепенный характер. Компенсируя это, в конце третьей части появляется тайна сгоревшей лодки, сразу же привлекшая интерес к инспектору Френчу. И все же наиболее интересными персонажами являются преступники. Их отношение к ситуации, линии поведения выписаны психологически достоверно и придают книге увлекательность и напряжение.
Полицейские на этом фоне выглядят куда более безлико. Любовь к природе и "выездной работе" Френча придает ему оттенок человечности, но в целом и скотленд-ярдовцы, и местные полицейские выписаны в привычной манере, демонстрирующей сплоченность, трудолюбие и душевное здоровье, что является явной и намеренной идеализацией.
И вообще, как это часто бывает в классическом детективе, деление на хороших и сомнительных персонажей проведено довольно четко. С хорошего Клэя быстро снимают подозрения, и даже Брэнд много переживает именно по поводу того, что бросил тень на порядочного человека.
В критический момент Таскер произносит фразу, обобщающую проблему книги. Он говорит: "В действительности в каждом конкретном случае не деньги, а чувство несправедливости толкает людей на выражение протеста. Такова человеческая природа". Подобные понятия справедливости и несправедливости пропитывают весь текст романа и выводятся как причина всех злоключений. Преступники теряют то, что старались сохранить, и даже освобожденный от ответственности Брэнд в последней главе сам отказывается от возможности сохранить то положение, ради которого он пережил много неприятных минут. В тот период в детективах было мало морализаторства, но выводы, вырисовывающиеся в конце, самоочевидны.
Вышел в Англии в 1935 году.
Перевод выполнен А. Орловым специально для настоящего издания и публикуется впервые.