В это время из-за ближайшего острова, словно две серебристые стрекозы, выпорхнули две байдарки в ореоле сверкающих на солнце водяных брызг. Они мчались прямо к лодке Тирольчика. «Что он делает?» — подумал Чек.
Тирольчик немного сбавил темп, однако ни на метр не уклонился от выбранного направления. Когда же байдарки, разминувшись с лодкой, проплыли мимо нее к берегу, Тирольчик снова ускорил темп. Он еще ниже склонился над веслами, весла все энергичней зачерпывали воду, след на воде стал шире, и под веслами засверкали радужные нимбы из водяных брызг. С растущим напряжением Чек наблюдал, как лодка, постепенно уменьшаясь в размерах, скрывается за мягкой линией острова…
Наконец-то Чек вывел свою лодку из шуршавшего камыша и, когда она вышла на чистую воду, взял курс на ближайшую точку острова. Он яростно заработал веслами, и вскоре его ладони уже горели, плечи ныли от усталости, но он не сдавался. Ему хотелось как можно скорее отрезать путь беглецу, для чего было необходимо незаметно обогнуть остров и подойти к нему с противоположной стороны. Когда Чек добрался до обширных зарослей камыша, которые, точно золотистые щупальца, впивались в стальное нутро озера, силы его были почти на исходе.
Он с облегчением сложил весла, дав лодке немного проплыть по инерции. Борта ее с шелестом терлись о сухие стебли камыша, дно цеплялось за густо разросшиеся здесь водоросли.
Зачерпнув из-за борта пригоршню воды, Чек с наслаждением ополоснул потное лицо, затем осмотрелся. Он находился у противоположной стороны острова. Но как поступил Тирольчик? Обогнув остров, он мог либо подойти к берегу, либо попытаться переплыть озеро. И чтобы незамеченным доплыть до мыса, Чеку следовало теперь быть вдвойне осторожным.
Со стороны берега его лодку закрывал высокий, буйно разросшийся камыш, и Чек, съежившись и почти распластавшись в лодке, орудуя одним веслом, начал пробиваться сквозь его шуршащие заросли. Оказавшись за мысом, он обвел взглядом озеро. Поверхность воды была чистой и гладкой до противоположного берега. За это короткое время никто не сумел бы переплыть на лодке через все озеро. Значит, Тирольчик находился на острове.
«Теперь только не попасться бы ему случайно на глаза», — подумал Чек. Он измерил веслом глубину. Здесь было неглубоко, и он решил переправиться на берег вброд, оставив лодку в камышах. Чек разделся и почти бесшумно соскользнул в воду. Ноги тут же по щиколотку увязли в мягком иле. Вода доходила до середины груди. Укрыв лодку поглубже в камышах, чтобы ее случайно не отнесло от берега ветром, Чек с трудом побрел к берегу, к счастью, совсем близкому. Вскоре он ощутил под ногами твердый грунт.
Берег спускался к воде крутым песчаным откосом, откуда во множестве выступали обнажившиеся узловатые корневища. Чек быстро вскарабкался по откосу и бесшумно юркнул в густой орешник. Отсюда он мог видеть весь берег. И тут в каких-то двадцати метрах от своей лодки, в небольшом, почти свободном от камышей заливчике, он увидел спокойно покачивавшуюся на слабой волне лодку Тирольчика. Она была пуста.
Чек осторожно раздвинул кусты буйно разросшегося орешника и стал ползком пробираться сквозь упругую чащу. Каждое движение требовало от него точного расчета и незаурядной ловкости.
Затем прибрежные кусты поредели, сменившись высокоствольными деревьями, между которыми раскинулся мягкий моховой ковер. Чек отдышался, ненадолго прижавшись к бархатистому мху, а когда поднял голову, увидел неподалеку — всего лишь на расстоянии хорошего броска—Тирольчика, вернее, согнутые его плечи. Стоя на коленях, тот лопастью весла торопливо рыл в песке яму и был настолько поглощен своей работой, что не замечал ничего вокруг. Рядом с ним лежал тот самый странный металлический предмет, похожий на трубу либо на футляр цилиндрической формы.
Чек сильнее вжался в мох, стараясь не упустить из виду ни одного движения Тирольчика. И тут в живом уме пана инспектора родился совершенно невероятный замысел, показавшийся поначалу чересчур дерзким даже ему самому. Но взглянув еще раз на согнутые плечи Тирольчика, на весло в его руках, судорожно отбрасывающее песок, и на загадочную жестяную трубу, Чек упрямо усмехнулся.
Он стал осторожно отползать назад, метр за метром удаляясь от Тирольчика. Надежно укрывшись за деревьями и почувствовав себя в безопасности, Чек вскочил на ноги и бросился напролом через кусты. Скатившись вниз по склону, он несколько мгновений напряженно прислушивался. Стояла полная тишина, никто его не преследовал… Лишь печально перешептывались камыши, а по чистому блюдечку воды, проглянувшему в камыши, плавала одинокая поганка.
Чек медленно продвигался вдоль откоса, увязая в нагретом песке. Высмотрев в камышах лодку Тирольчика, он добрался до нее вплавь и с радостью ощутил под руками ее почерневший обшарпанный борт. Ухватившись за цепочку, Чек повел лодку за собой по краю камышей. Он брел по пояс в воде, а на глубоких местах плыл на боку, подтягивая лодку за цепочку. Камыш полностью закрывал его. Чека нельзя было заметить даже с высоты обрыва.
Добравшись, наконец, до своей лодки и привязав к ней лодку Тирольчика, Чек перевалился через борт, схватил весла, сделал несколько сильных гребков. Обе лодки вышли на глубину… Он обернулся и посмотрел назад. За волнующимся на ветру камышовым полем виднелась желтая полоска песчаного берега с нависшими над ним густыми ветвями деревьев.
— Порядок, — прошептал Чек и приналег на весла.
5«Куда он меня ведет?» Вопрос этот все больше волновал Иолу. Она была вынуждена тащиться за художником в полной темноте. Платок, которым тот завязал ей глаза, впивался в переносицу, стягивал затылок и совершенно не пропускал света. Вспотевшая ладонь, которую крепко сжимал своей рукой художник, точно одеревенела. Шли они, как ей показалось, довольно долго, а путь ничем — ни уклонами, ни поворотами не напоминал ей коридор, ведущий от потайного наружного входа в подземелье. Вместо того чтобы подниматься вверх, Йола и ее проводник спускались вниз по залитой водой дороге, потом шли по проходу, заваленному какими-то обломками, теперь же, согнувшись, пробивались по низкосводчатому коридору. Художник велел Иоле пригнуться, чтобы не удариться головой.
Йола была уже по горло сыта этим изнурительным путешествием и внезапно сильным рывком выдернула руку из ладони художника.
— Куда вы меня ведете? — закричала она, притворно всхлипывая.
Художник снова схватил ее за руку.
Иди, а не то я оставлю тебя здесь.
Я больше не могу… Развяжите платок, у меня кружится голова.
Уже недалеко, потерпишь. — Художник с силой потянул ее за собой.
— Я закричу! — пригрозила Йола, топнув ногой.
Художник сильнее потянул ее за руку, но девочка, не двигаясь с места, подняла отчаянный крик:
— Спасите! Спа…
Художник зажал ей рот ладонью, и попытка крикнуть еще раз не удалась.
— Тише, — в смятении прошептал он. — Говорю тебе, уже близко. Через две минуты будем на месте.
Выбирай: либо ты выходишь из подземелья и возвращаешься домой, либо я оставляю тебя здесь одну… — Он не договорил и вдруг смолк, прислушиваясь.
В наступившей тишине до них явственно донеслись чьи-то приглушенные голоса. Художник потянул Йолу к стене, по-прежнему зажимая ей рот, но девочка чувствовала, что он весь дрожит от страшного напряжения. Голоса, приближаясь, звучали все громче.
Художник не двигался с места, но был, видимо, настолько испуган, что ладонь его ослабела. Почувствовав это, пани инспектор резко дернулась, оторвала ладонь от своих губ и отчаянно завопила:
— Помогите!
Художник мгновенно обратился в бегство, и девочка даже не успела заметить, в каком направлении он исчез. Она тут же разразилась душераздирающими воплями: