Глава 11
Поленька Пришей Пуговку
— Да уж лучше не придумаешь, — согласилась Поля. — Надо подняться ещё на один виток и там искать.
— Не на один, а на два, — возразил Алька.
Он попробовал отколоть от ствола кусок окаменевшей древесины, но только поранил себе пальцы. Из-под ногтей проступила кровь.
— Нелегко нам придётся, — нахмурился Алька. — О чём эти белки думали? Не пойму. Ну, пошли. Всё равно меч достать надо. Если мы зеркало не разобьём, нас в конце концов заколдуют… и делу конец.
— Тише ты! — Поле почему-то вдруг стало страшно. Ей показалось, холодный ветер пахнул ей в лицо. — Думаешь, они оставят нас в покое?
— Сама потише, — одёрнул её Алька.
— Поленька, Поленька Пришей Пуговку! — вдруг послышался такой знакомый, такой родной голос. — Девочка моя, нашлась! И этот сорвиголова с тобой!
По ступенькам, одной рукой придерживаясь за столб, неуверенно поднималась старушка в домашних шлёпанцах, в том же синем платье в горошек и в переднике с большими карманами.
— Бабулечка! — кинулась к ней Поля, прижалась, замерла, вдыхая знакомый запах лекарств и чего-то сладкого. — Как ты нашла нас?
— Да вот тётя Галя, соседка из семнадцатой, подсказала. Ваши-то, говорит, ваши что придумали. Надо же, на дачу за очками поехали. Ах, батюшки! Я и думать не стала. Сразу на электричку в двенадцать двадцать пять.
Бабушка целовала Полю в волосы, тихо приговаривая: «Девочка, девочка моя…» Она крепко прижимала её к себе одной рукой, вторую бабушка почему-то не вынимала из кармана передника. Она охнула, когда Поля нечаянно задела её.
— Что у тебя с рукой, бабулечка? — вскрикнула Поля. — Тебе больно? Смотри, фартук в крови!
— Да ошпарилась я, деточка, ошпарилась — заправляя, как всегда, кудрявую прядь волос Поле за ушко, сказала бабушка. Рука бабушки почему-то показалась Поле холодной как лед. — И ты, Алёшенька, меч не ищи, чужое брать нехорошо. Пошли-ка лучше отсюда. Сейчас внизу никого нет. Я шла по лестнице, видела — никого. Как вошла, так и выйдем.
— Пошли, — с облегчением сказала Поля. — Мы такого тут натерпелись, бабулечка, ужас! Потом расскажу, дома.
— Ты только свечку задуй, Поленька Пришей Пуговку! — ласково попросила бабушка. — Мы в темноте отсюда скорей выберемся.
— Задуть свечу? — почему-то засомневалась Поля. Холодный ветер прокатился по лестнице, отдавая сыростью и гнилью.
— Нуда, нуда! И погода портится, — заторопилась бабушка. — В темноте нас никто не заметит. Свеча эта отовсюду видна. Задуй её скорей, задуй, деточка! В темноте мы незаметненько… Задуй, ну!
— Нет! — отчаянно вскрикнул Алька. — Не смей!
Но Поля уже вытянула губы трубочкой, раздула щеки… ф-фу! Подула на свечу. Огонёк свечи как-то печально мигнул и оторвался от фитилька. Какое-то время он сам по себе трепетал в воздухе, потом, словно прощаясь, наклонился к Поле, легко коснулся её щеки и погас.
Всё погрузилось в кромешный мрак. Ребятам показалось, что темнота вокруг них качнулась, открылись какие-то бездонные провалы, пустоты. Послышался гул, хохот, торжествующие вопли.
— Бабушка, где ты? — отчаянно крикнула Поля. Она протянула руки и наткнулась на пушистую лисью шерсть.
— Да вот она я! — послышался ехидный голосок Лисы. — Что, не узнаёшь меня, внученька?
Ребята в темноте прижались друг к другу, их сердца бились так громко, что казалось, сейчас зазвенят. Всё погибло!
Кто-то шевелился совсем близко от них. Чьё-то острое крыло задело Полю по лицу. Кольцо злобных голосов, смрадного дыхания, шипенья тесно сомкнулось вокруг них.
— Где эти негодяи, графиня? Свеча потухла, теперь они в нашей власти, — послышался голос барона. — А, вот, кажется, я кого-то нашарил. Нет, эта шейка слишком толстая!
— Вы схватили меня за горло, барон! — взвизгнула графиня. — Так вы меня задушите!
Поля прижалась лицом к плечу Альки. Её била крупная дрожь.
— Благородная девица, — послышался откуда-то снизу негромкий скрипучий голос. — Если вы соизволите наклониться ко мне, вы сможете зажечь вашу свечу от моего скромного фонарика. Ведь это тот же самый огонёк!
Поля увидела возле своих ног блестящую спинку муравья и лапку с крошечным фонариком.
Поля поспешно наклонилась, и её свеча радостно вспыхнула.
— Долг платежом красен, как говорил мой дедушка! — пробормотал муравей и исчез в круглой дырочке в стволе.
Тоненький голосок умолк.
Поля высоко подняла свечу. Из темноты проступили косматые уродливые морды, бархатные камзолы, громадные пауки в рост человека, страшные чудовища. Все с воплями ярости и досады разом шарахнулись прочь. Но тут же кольцо чудищ снова сомкнулось, грозя окружить их, стиснуть.