Первым приступил к чтению знаков письма маня сам Брассер де Бурбур. И он действительно "прочел", но только не знаки, а то, что ему хотелось. "Ожившие вулканы.., содрогание земли.., извержение лавы..." в "переводе" Брассера де Бурбура, который был страстным сторонником существования и гибели Атлантиды, впоследствии оказались... лишь списком дней из календаря майя.
Подобных "переводов" появилось немало; они делались как с помощью "алфавита Ланды", так, впрочем, и без него. Рекорд фантазерства принадлежит французу Ле Плонжону: он умудрился объявить "космогонической поэмой" о гибели Атлантиды названия букв греческого алфавита - альфа, бета, гамма и т. д.!
Правда, серьезные ученые сразу же отвергали подобные дилетантские "открытия" незадачливых дешифровщиков.
Уже в 1881 году знаток древневосточных письмен Леон де Рони предпринял первое серьезное изучение. Сделав предположение, что письмо майя - иероглифическое, то есть аналогично древним иероглифическим письменам Китая, Египта, Вавилона, он стал искать в нем три типа знаков, являющихся теми "китами", на которых держится любое иероглифическое письмо: идеографические, передающие корни слов; фонетические, передающие один слог или один звук; ключевые, или детерминативы, - знаки, которые употребляются для пояснения смысла слова, хотя сами не читаются. Например, слово "лев" может служить для обозначения животного и собственного имени; благодаря знаку-детерминативу читатель определит, о чем идет речь.
Используя знаки "алфавита Ланды" и остроумно комбинируя их с материалами рукописей, де Рони удалось обнаружить знаки-идеограммы для названий цветов, найти иероглифы, обозначающие четыре стороны света. Более того: он показал, что в письме майя были фонетические (то есть алфавитные или слоговые) знаки, и привел пример слова, записанного такими знаками: куц (см. рис. Tayn1032.gif) (индюк).
Работы Леона де Рони продолжил американский ученый Сайрус Томас, однако вместо ключа к дальнейшей дешифровке письма майя их усилиями невольно был создан крепкий замок, который закрыл двери перед несколькими поколениями исследователей, пытавшихся проникнуть в тайну письма. Дело в том, что и де Рони, и особенно Сайрус Томас допустили массу произвольных толкований знаков.
Как ни старались переписчики рукописи Ланды, они все же сильно исказили знаки "алфавита", и отождествить их с древними иероглифами было чрезвычайно трудно. Именно поэтому оба ученых допустили серьезные палеографические ошибки.
Случилось так, что эти досадные сами по себе ошибки сыграли роковую роль в исследовании письменности древних майя. Ошибочное определение рисунка знаков породило утверждение, что письмена майя нельзя читать, как, скажем, древнеегипетские или китайские иероглифы, ибо им не соответствуют какие-либо единицы языка, а можно лишь толковать тот или иной знак. Следовательно, говорили ученые, письмо майя является иконографическим, то есть каждый знак или группа знаков - это "икона", изображение чего-то совершенно конкретного, а раз так, толкование одного знака ни на йоту не поможет толкованию другого.
Идейным вождем этих ученых стал американский профессор Эрик Томпсон, многие годы считавшийся непререкаемым авторитетом в науке о древних майя. Он громил любую попытку доказать, что письменность майя иероглифическая, используя для этого ошибки своих оппонентов, главным образом в палеографии, иными словами, в умении правильно определить рисунок знака или их сочетания. Томпсон безапелляционно объявил, что Ланда ошибся в попытке получить алфавит майя у своего "консультанта", ибо знаки майя обычно передают слова, изредка, может быть, части сложных слов, но, решительно настаивал Томпсон, не буквы алфавита.
Даже крупный американский лингвист, один из пионеров современного языкознания, Бенджамен Ли Уорф, выступивший против этого категорического и безапелляционного суждения своего соотечественника, был подвергнут уничтожающей "критике" Томпсона. На работах Уорфа был поставлен крест. К сожалению, он допустил серьезные палеографические ошибки в своей попытке на практике доказать, что письмо майя было иероглифическим и передавало звуковую речь, а не набор разрозненных знаков-ребусов, что и предопределило финал научной баталии.
След, который нашел Брассер де Бурбур, казалось, был утерян окончательно.
Еще одна попытка
Перед вами рукопись на неизвестном языке. Вернее, вы еще только предполагаете, что стройные ряды и колонки тщательно выведенных замысловатых знаков и значков, разноцветных рисунков и орнаментов являются рукописью. Иногда проходят годы и даже десятилетия - история знает такие примеры, прежде чем предположение превращается в твердое убеждение, что это действительно рукопись.
Молодой дешифровщик, впрочем, пока только он один называет себя так, уже в который раз вглядывается в серо-белые листы фотобумаги, на которых изображены страницы рукописей.
Одна хранится в Дрездене. На длинной полосе бумаги, сделанной из луба фикуса и сложенной складками наподобие веера или мехов у гармошки, волосяной кисточкой на 74 страницах нанесены таинственные знаки и непонятные рисунки. Другая рукопись, хранящаяся в Мадриде, состоит из двух фрагментов - всего 112 страниц - и также сложена складками, однако у нее нет начала, это сразу видно, и конца. В еще худшем состоянии рукопись, найденная Леоном де Рони в архивах парижской библиотеки. Это даже не рукопись, а фрагмент из 24 страниц, к тому же сильно поврежденный. И все. Все, что уцелело от костров испанской инквизиции.
С чего начать? Как заставить рукопись заговорить? А может быть, американский профессор прав, и они вообще не умеют говорить?
Тогда, много лет назад, выпускник Московского университета Юрий Кнорозов не мог дать ответа на эти и еще многие другие вопросы, возникавшие у каждого, кто хоть раз увидел рукописи майя. Он знал многое вернее, почти все, что было опубликовано в мировой печати об этих манускриптах. Он изучил древние письмена Старого Света, тщательно присматриваясь к особенностям иероглифики китайцев и древних египтян; он искал социально-исторические причины возникновения письма у народов, которые прошли примерно тот же исторический путь, что и майя. Он был лингвистом, историком... Он считал, что гуманитарные науки следует вывести на уровень точных, и много думал о новом открытии, о кибернетике, о возможностях ее применения в лингвистике, о совершенно невероятном на первый взгляд сочетании "думающих" машин с наукой языкознания... Это была мечта, но мечта, построенная на строгом научном анализе. Молодой ученый понимал, какой невероятно тяжелый труд ждет его впереди, сколько препятствий придется преодолеть, сколько неудач и разочарований поджидает его.
Однако он знал, он непоколебимо верил, что рукописи можно заставить заговорить. Только вот как?..
Шел 1950 год.
Индейцы майя
Они пришли с севера, и даже слово "север" - "шаман" на их языке связано с понятием "древний", "оставшийся позади". Трудно сказать с достоверностью, когда индейцы майя заселили вначале земли Гватемалы и Гондураса, а затем и полуостров Юкатан. Скорее всего в первом тысячелетии до нашей эры, и с тех давних пор история, культура, вся жизнь майя связаны с этой опаленной солнцем, залитой тропическими ливнями, заросшей буйной растительностью, затопленной болотами землей.
На этой земле сегодня проживает около двух миллионов человек, принадлежащих к большой языковой семье майя-кичэ. Они потомки тех, древних майя. (Мы будем пользоваться термином "майя", применяя его ко всей языковой семье майя-кичэ, населяющей в настоящее время территорию, в которую входят полуостров Юкатан и штат Чиапас (Мексика), Гватемала и часть Гондураса. Это соответствует принятой терминологии.)
Здесь обнаружено более ста остатков больших и маленьких городов и городищ, развалин величественных столиц, сооруженных древними майя. А сколько их еще скрывают заросли сельвы?
Странно звучат их названия: Тик'аль, Копан, Майяпан, Паленке... (Здесь и дальше даются общепринятые названия городов и отдельных сооружений майя, многие из которых были присвоены им после испанского завоевания и, следовательно, не являются подлинными названиями на языке майя, ни их переводами на европейские языки; например, название "Тик'аль" придумали археологи, а "Паленке" - испанское слово "крепость".)