Прощать всегда
Но жесткое и трудное требование смотреть другому в глаза и говорить правду, зная, что она ранит, уравновешивается не менее жестким и трудным требованием всегда давать прощение. Обратите внимание на символическую глубину слов Иисуса. «Должен ли я прощать моего брата до семи раз?» — спрашивает его Петр. «Нет, — отвечает Иисус, — не до семи, но до семидесяти раз семи». Иудей I века, знавший Писание, сразу бы уловил один намек. Даниил в главе 9 задает ангелу вопрос, как долго еще продлится Вавилонское изгнание. Может быть, это будет семьдесят лет, как предсказал Иеремия (9:2)? Нет, отвечает ангел, но семьдесят раз по семь (9:24). Вот как долго он будет длиться — обратите внимание на объяснение причины — «чтобы покрыто было преступление, запечатаны были грехи и изглажены беззакония, и чтобы приведена была правда вечная». Вавилонское изгнание было результатом греха Израиля; Богу придется разбираться не только с самим фактом изгнания, но и с его корнями — с их порочностью. И здесь Иисус говорит, что этот новый век, век прощении, уже наступил и что его народ должен его в себе воплощать.
А за этим стоит заповедь о юбилейном годе из Книги Левит: после срока в семь раз по семь лет надо простить долги. Трудно установить, насколько эту заповедь исполнили в разные периоды истории древнего Израиля, но здесь мы видим ясное, глубоко контркультурное для нас, указание на границы социальной и экономической жизни народа Божьего, подчиняющегося Божественному порядку. Это одна из тех заповедей, которые церковь старалась забыть и о которых вспомнили недавно, на фоне ужасающего экономического неравенства в пашем мир<
Все эти вещи стоят за прощением заповедованной нам молитвы Отче наш: «И прости нам долги наши, как и мы простили должникам нашим», Иисус провозглашает на каждом шагу, что он пришел установить новый завет, а его последователи должны жить как народ, вернувшийся из плена, а потому как народ прощении грехов. Повеление прощать — это не просто новая и более возвышенная этика, которую могут попытаться применить па практике моралисты самого высокого полета. Она следует непосредственно из того положения вещей, которые Иисус установил своим служением и запечатал смертью и воскресением. «Эта чаша, — сказал он, — есть новый завет в моей крови, которая за вас и за многих изливается во оставление грехов». Искупление не было какой-то абстрактной акцией, которая сделала Божье прощение доступным всем желающим. Но это было изумительное и великое свершение, благодаря которому было сокрушено само зло и смог настать новый Божий век. И мы, считающие себя последователями Иисуса, можем быть ими на самом деле лишь в той мере, в какой живем по закону прощения — серьезного прощения, а не тех дешевых подделок, о которых говорилось ранее. Только так мы будем воплощать подлинный христианский ответ на проблему зла, который не есть теория, но жизнь — такая жизнь, которая получит оправдание или надлежащую оценку в грядущем веке, когда зло будет полностью устранено.
Сложная притча о спасении
И это даст нам возможность подойти к той крайне сложной притче в конце главы 18 Евангелия от Матфея с определенной надеждой на то, что мы ее поймем и усвоим.
23 Посему Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими;