- Наверное, они уже из рейса возвращаются, - проговорил Костя.
Жужа, виляя белым пушистым хвостом, вопросительно посмотрела на хозяина. Но приглашения - тоже войти в комнату - с его стороны не последовало, и собачонка, опустив голову и хвост, поплелась к своей подстилке. Однако, лежа в прихожей, не спускала с него живых черных глаз.
А Костя ждал, когда мама, наконец, прочтет телеграмму.
Но Татьяна Петровна, взглянув на подпись, озабоченно подняла брови, потом про себя - чего никогда не делала - прочитала сообщение и, побледнев, опустилась на стул.
- Что с папой? - испуганно прошептал Костя. Ему вдруг представился наскочивший на айсберг и расколовшийся пополам теплоход, захлестывающие его волны... Судно мгновенно погружается в море так, как было с "Адмиралом Нахимовым". - Что случилось?! - уже еле слышно повторил Костя.
- Телеграмма от моей мамы, твоей бабы Лены. Она... она очень тяжело больна. - Татьяна Петровна положила на стол бланк, сдавила пальцами виски. Потом снова схватила телеграмму, будто там что-то еще было, чего она не заметила.
- Не может быть, - испуганно проговорил Костя. Баба Лена веселая, крепкая, вечно хлопочущая по хозяйству - то на кухне, то в огороде и вдруг "тяжело больна". - Не может такого быть, растерянно повторил он.
Мама не ответила.
Он вышел на кухню и выпил целый стакан воды. Притихшая Жужа чуть приподняла голову. Костя налил воды и ей в уже пустую мисочку. Но собачонка все смотрела на своего хозяина выпуклыми, как пуговки, влажными глазами. Она все понимала, понимала, что сейчас в доме не до веселья и игр.
Костя, понурившись, сидел на табурете, думая о бабе Лене, которую очень любил. Она приезжала к ним в гости, вытаскивала из своих "клумков" пироги с грибами, с яблоками, уставляла кухонный стол банками с вареньем и всякими солениями. Дома становилось и шумно, и радостно. Из кухни тянуло всякими вкусными запахами.
Косте хотелось, чтоб баба Лена никуда от них не уезжала. Но она говорила: "У вас всюды асфальт, дыхаты нэма чым. А у нас в сэли запашным хлибом, травою, вышнею пахнэ... ". Ему тоже нравилось, как пахнет земля у бабы Лены, и он не возражал. И парное молоко, и первой муки красивый домашний каравай...
Но к бабушке они ездили только летом. Ненадолго. И вот она заболела. Теперь мама должна устроить ее в самую хорошую больницу, тогда баба Лена быстро поправится. Ведь поправился дядя Валя папин младший брат. Про него тоже говорили: тяжелый больной. Правда, прилипло к нему слово "инвалидность", которое родители произносят шепотом. И еще мама как-то сказала своей знакомой, думая, что он, Костя, не слышит: "Валентин со странностями. И вообще... чудак!"
Он, Костя, никаких странностей за дядей Валей не замечал...
Из-за стены донеслось всхлипывание. Костя встал - коленки уже не дрожали - и вернулся в комнату.
- Мне надо ехать. Я обязана быть рядом с матерью, - сквозь слезы проговорила Татьяна Петровна. - Отвезу ее в московскую клинику. Там прооперируют. Если вовремя прооперировать... Я должна... должна. - Она подняла голову и увидела Костю.
- Конечно, должна. В самую лучшую, - согласился он и робко взял маму за руку.
Она порывисто прижала его к себе и поцеловала в щеку. Такое бывало очень редко. У него даже в носу защипало.
- Сегодня же поезжай, - глотнув какой-то комок, твердо проговорил Костя.
- Я буду с бабой Леной в больнице, а тебя куда дену? И здесь не с кем оставить.
- С Жужкой останусь, - оживившись, предложил Костя. - Будем жарить яичницу, подогреем кашу.
- Подогреем кашу... - улыбнувшись сквозь слезы, проговорила мама. - Чтоб подогреть, надо сначала сварить. А ты ничего, ну ничего не умеешь.
- Колбасу купим. Молоко, - сразу же нашелся Костя. Жужа обожает колбасу, вполне они обойдутся до маминого возвращения.
- Не говори глупостей! - уже обычным строгим тоном остановила сына Татьяна Петровна. - Как будто всегда можно колбасу купить. Ты тут и пожар устроишь, и соседей затопишь. К тому же про живодерку я еще не забыла! - Мама насупила брови и поджала губы.
От поганого слова "живодерка" Косте тоже стало не по себе. Мама тогда была на работе, и они с Жужей вышли погулять.
Двух шагов от парадного не успели сделать, как что-то больно ударило Костю по ногам, а в следующую секунду он увидел в сетке на шесте улетающую от него Жужу
Собаколов вместе со своей добычей вскочил на подножку отъезжающего грузовика. Вместо кузова на машине была огромная клетка битком набитая собаками.
- Отдайте Жужу! Отдайте! - вне себя закричал Костя, устремляясь за собаколовами.
На ходу гицель бросил свернувшуюся калачиком и потому казавшуюся особенно маленькой и беззащитной Жужу в общую клетку.
Машина на большой скорости свернула за угол одного дома, другого, а Костя, задыхаясь, все бежал следом с криком:
- Отдайте Жужу! Отдайте мою собаку!
Прохожие, наблюдавшие эту сцену, давали теперь уже бесполезные советы:
- А ты бы на ремешке, на ремешке собачонку свою вел.
- Пораньше бы песика выводил, когда этих живодеров еще на улицах нет.
Костя еле сдерживался, чтоб не заплакать, истошно не закричать от бессилия, от боли и страха за Жужу. Как же теперь без нее?!
Машина скрылась из виду.
Представив себе, что сейчас сделают с его любимицей, он опустился на землю и закрыл лицо руками.
- А ты не убивайся, хлопчик! Беги туда, на Пересыпь, может, успеете выкупить, - сказала старушка, поставив рядом с собой кошелку с овощами.
- Может... успеете, - прошептал Костя, догадываясь, что женщина понимает под этим словом. - А-а... если я не успею...
- Возьми такси, шофер знает куда отвезти, - подсказала другая, совсем еще молодая, покачивая коляску, в которой спал малыш.
- Ждать будут выкупа, куда они денутся, - успокоил Костю грузчик, толкавший к подвалу тележку с пустыми бутылками из-под молока. - Если не породистая, больше десятки не давай.
- Они, паразиты, только хозяйских собак и ловят... Чем ухоженнее песик, тем им выгоднее... - Люди продолжали обсуждать случившееся.
Костя уже не слушал, бросился домой. Позвонил к маме в институт. Ее там не было. А время шло, шло... Вдруг те не дождутся выкупа - совершат свое страшное дело. Да и собаки, которых набрали в клетку, задавить, порвать могут...