Стать камнем
Первым геологом, обращенным в алмаз, стал англичанин по имени Брайан Тэнди. Если бы он узнал об этом, то от души повеселился бы. Брайан умер в апреле 2003 года. Вечером был в кино, смотрел веселую комедию, а потом лег спать и не проснулся. Остановка сердца. Ему было пятьдесят шесть.
— Я ужасно рассердилась, что он вот так внезапно ушел от нас. Мы даже не попрощались, — говорит его вдова Лин.
У Брайана остались две взрослые дочери. Это была счастливая любящая семья. После смерти Брайана его жена и девочки «осиротели, просто не могли себе места найти». А потом узнали о возможности превратить человеческие останки в алмаз, и хотя идея казалась дикой, она была не лишена смысла.
— Брайан обожал камни, так что мы решили: ему бы это понравилось, и заказали два небольших алмаза, для девочек. Мне не нужно, муж и так все время со мной, а дочки захотели, чтобы что-то красивое напоминало им о папе.
Понятно, что такие камни продать невозможно, вряд ли кому-то захочется купить бриллиант из останков чужого родственника. Самым неприятным для наших героев было собрать двести граммов праха любимого отца и мужа, чтобы отправить в Америку. Ни вдова, ни дочери не могли себя заставить это сделать, поэтому им на помощь пришел представитель «Лайф-джем» в Великобритании. Спустя полгода им доставили алмазы, упакованные в красивую коробку. Окружающие реагировали по-разному. Гейл, дочь Брайана, вспоминает, что несколько ее друзей возмутились, заявив, что это отвратительно.
— Но я ответила, что не стоит никого осуждать, не побывав в его шкуре, и потом они извинились.
Одна приятельница отца и вовсе отказалась смотреть на алмазы, объяснив, что боится увидеть в них лицо покойного друга. Я спросила, можно ли мне взглянуть. Гейл сняла с правой руки кольцо и передала мне. Бриллиант оказался большим, около карата.
— Мы заказывали в четыре раза меньше, но кристалл все рос и рос, и нам его все равно прислали, другому-то никому не продашь.
Камень был оранжево-желтым — цвет солнца и счастья, совершенно не похожий на гагатовые украшения, которые так любили вдовы в викторианскую эпоху. Возможно, впервые, глядя на бриллиант, я точно знала, на что я смотрю.
Человеческая жизнь — хрупкая штука. Мы живем от одного вдоха до другого и часто пытаемся поддержать иллюзию вечности в поступках, словах, в предметах, которыми себя окружаем, в погоне за удовольствиями, в любви. Увы, это лишь иллюзия, и все мы смертны. Мы можем делать с бриллиантами что угодно, на самом деле это просто красивые пустышки, но внутри них, если хорошенько присмотреться, кровь, пыль, любовь, проклятия, страдания. Что есть бриллиант? Воплощение желания сделать кого-то счастливее? Символ любви? Хвастливый атрибут богатства? Иллюстрация к графику роста продаж «Де Бирс»? Камень, который лежал у меня на ладони, сам был иллюзией, но при этом помогал прорваться сквозь пелену иллюзий.
Я вспомнила то, что сказал мне на прощание Габи Толковски в Антверпене. Я спросила, что он видит, глядя в отполированный бриллиант.
— Я вижу то же, что и все, даже если они этого не знают: свое собственное отражение в каждой из его крошечных граней.
Эпилог
Через какое-то время после того, как жених подарил мне кольцо с кусочками мозаики, я отправилась в Стамбул и пошла в храм Святой Софии, чтобы увидеть то место, откуда были вынуты камушки. Я хотела понять, где именно мальчик, стоя в женской галерее, мог незаметно отковырять несколько квадратиков. Святая София не была больше ни христианской церковью, ни даже мусульманской мечетью. В 1930-е годы ее превратили в музей: темное, таинственное место, в котором чувствовались и аура тех, кто приходил сюда молиться, и жестокая история.
Я поднялась по ступенькам в галерею и оказалась в полном одиночестве. Через какое-то время я обнаружила на стене участок с поврежденной мозаикой, как раз на уровне роста ребенка. Там не хватало стольких квадратиков, что рядом даже повесили схему, изображавшую, как раньше выглядела мозаика. И вот, вглядываясь в эту схему, я вдруг неожиданно кое-что поняла.