Два года, проведенные Иден в приюте, показались ей целой вечностью. Но когда ей исполнилось тринадцать, Кайл и Лу нашли ее. Они перевезли девочку в свой дом в Нью-Йорке, где она прожила до девятнадцати лет. С тех пор она избегала Нью-Йорк столь же решительно, как и Линч-Холлоу.
В подступивших сумерках маленький домик выглядел по-иному. Окружавший его лес казался гуще, а деревья – выше. Да и сами очертания дома были намного четче, чем в смутных воспоминаниях Иден.
Дом был другим, и это наполнило ее мужеством. Но стоило Иден выйти из машины, и все ее существо погрузилось в такой знакомый – сладость и мускус! – запах жимолости.
Дверь дома распахнулась, и на веранду упал сноп света. Высокая фигура дяди заполнила собой весь проем, а тень его легла к ногам Иден.
– Иден! – Кайл вышел на веранду, захлопнув за собой дверь. Он быстро прошел через дворик, и Иден постаралась ответить ему такой же широкой улыбкой. Последний раз они виделись полтора года назад. Кайл и Лу прилетали тогда в Калифорнию на Рождество, чтобы поворковать над Кэсси.
– Твои вещи? – спросил Кайл, выпуская племянницу из объятий.
Иден открыла багажник, где лежали два чемодана и громоздкий компьютер.
– Лу дома? – спросила она, вытаскивая один из чемоданов.
Кайл кивнул и с улыбкой поставил ее процессор на землю. Иден вновь подумала о том, каким теплым и сердечным мог быть этот человек и как бы ей хотелось вернуть его расположение.
В доме тоже все выглядело по-иному. Старенький домик преобразился, превратившись в подобие городского. Входная дверь по-прежнему вела прямо в кухню, но само помещение изменили и усовершенствовали. Иден бы ни за что его не признала. Стойки и кухонные приспособления разместили ниже, чем обычно, чтобы Лу могла управляться с ними со своего инвалидного кресла. Над столом появился верхний свет. Маленький коридор между кухней и гостиной исчез, а северная стена гостиной теперь целиком и полностью состояла из стекла.
Напротив этой стены стоял мольберт Лу, а из огромных колонок, расположенных по углам, лился концерт для фортепьяно Прокофьева.
– Дом изменился до неузнаваемости, – заметила Иден, с удивлением разглядывая гостиную. – Можно сказать, вы привезли сюда кусочек Нью-Йорка.
Лу подкатилась к ней в кресле и протянула стакан с холодным чаем.
– Кайлу пришлось постараться, чтобы заманить меня сюда, – промолвила она. – Надеюсь, эти перестановки не помешают твоим планам.
– Ничуть, – наклонившись, Иден коснулась поцелуем щеки тети. – Мне тут нравится.
Она проследила взглядом за Лу, которая с легкостью перебралась из кресла на кушетку – что ни говори, а травмирована у нее была только одна нога. Лу было под семьдесят, но она по-прежнему оставалась красавицей. Лицо ее отличалось гладкостью и чистотой линий, а черные, выразительные брови еще больше подчеркивали синеву глаз. Свои темные, с проседью, волосы Лу завязывала в пучок. Другую женщину такая прическа сразу бы обесцветила, а вот Лу выглядела на редкость аристократично. В своем черном, в обтяжку, свитере и длинной зеленой юбке она вполне могла сойти за бывшую балерину. Надо сказать, что раньше она действительно любила танцевать. Когда Иден была еще подростком, Кайл каждую субботу возил жену на танцы. К счастью, это не было ее профессией. И уже через несколько недель после потери ноги Лу, к величайшему облегчению Кайла, вернулась к своему мольберту.