— Держи! Все, как ты просила, — протянул ей бумажный кулек с завернутой в него серебряной побрякушкой. Когда я покупал ее, то в который раз ощутил беспомощность перед недугом сестры.
Она заказала мне подвесочку в виде двухколесного велосипеда. Я, как последний дурак, смотрел на маленькие серебряные педальки и думал, что где-то в другой жизни должен был учить Руби кататься на настоящем, выбирать велосипед не в ювелирном, а в магазине детских товаров. Но это лишь мои глупые и неосуществимые мечты.
— Эд! Спрячь сейчас же! Это должен был быть подарок на Рождество. Рождество! Оно в декабре, ты в курсе? — она машет руками, смешно жмурится, пытаясь не смотреть на фирменный логотип, но я по глазами вижу, как сильно она хочет нацепить подвеску к остальным.
— На Рождество куплю тебе новую, — вкладываю в слегка дрожащую ладошку крохотный кулек. — Бери и не думай даже.
— Ты слишком много тратишь, Эд.
— Сказал же: не думай. Могу себе позволить, — немного раздраженно пожал плечами. Ненавижу разговоры о деньгах. Их значение слишком переоценивают. Если эти чертовы бумажки такие всесильные, то почему не могут исцелить сестру, или у меня их слишком мало?
— Но ты так много… работаешь, — она запнулась и покраснела.
Скрывать от домашних свое занятие не получилось при всем желании. Сначала вездесущая Грейс докопалась до истины, а потом она же сболтнула моей тогда еще десятилетней сестре, что старший братец снимается в эдалт муви, и не в каком-то дешевом лорно, она почему-то частенько любит уточнять это, а в добротной порнухе, за которую не стыдно… Бабуля года!.. Я порядком устал воевать с ней, решив что это бесполезно, она неконтролируемый хаос в моей жизни, но Руби с ней хорошо, а мне не дали бы мне опеку над сестрой. Слишком уж я сомнительный элемент из добротной порнухи.
— Я же не грузчиком в супермаркете работаю. Хватит жалеть меня. Боже, Руби, это просто деньги и просто секс.
— А твоя ложечка в курсе?
По больному бьет…
— Она не моя ложечка, а просто ложечка-одногруппница…
— Ложечка-одногруппница, которая тебе нравится, — докончила за меня мелкая заноза.
— Так, отдай сюда подарок! Согласен подождать до Рождества, — протянул сестре раскрытую ладонь, но мелкая прижала упаковку к груди, вызвав у меня улыбку.
— Поздно. Мое! На Рождество я хочу сноуборд, на браслете еще есть место! — она тряхнула запястьем.
— Заметано.
Дорогие подарки для домашних помогали хоть на некоторое время забыть о собственной ущербности. Да, и Руби пусть молчит, сама хороша. Не по этой ли причине она сама со слезами на глазах листала местную газетенку в поисках работы, на которую бы взяли подростка-инвалида. Сидеть с детьми, выгуливать собак, мыть машины, раздавать листовки, стоя часами у новеньких кафе или магазинчиков. Это все для других, не для тех, кого покорежило еще в младенчестве.
Я знал, что Руби хотела подарить мне очки в день поступления в Стэнфорд. Я даже сам не был уверен, что поступлю, а она уже тогда верила в меня. Милая младшая сестренка, забывающая почистить историю в браузере. Видел ее запросы в сети.
Как-то раз незаметно, ну это она так считает, она стащила мою пару очков и направилась в салон к миссис Герберт. Проследил за ней из машины, запихнув в свои полуслепые глаза ненавистные линзы. Видел печальное личико моей прихрамывающей крошки, когда хозяйка магазина выставила ей счет. В тот миг мое сердце вновь разлетелось на тысячи осколков, почти как в ту ночь, когда я думал, что потерял Руби.
Устроить сестру на подработку в салон к миссис Герберт стоило мне приличных денег. Хозяйка не хотела связываться с больным ребенком, боясь, что ей может стать плохо, и тогда мы с Грейс затаскаем работодательницу по судам.
Мне пришлось не только раскошелиться, но и подписать кипу бумаг об отказе от претензий в случае чего. А еще я сам купил выбранные Руби очки. Они должны были пойти в счет оплаты сестре.