Что же она добавляет?
Хозяйка замка Вержи подвергает запрету голос общества, звучащий внутри человека, то есть совесть. Она исключает всякую сделку, всякий товарообмен, всякий торг. Наконец она исключает всякое вторжение третьего лица: между влюбленными не может появиться никто, кроме собаки. Даже речь, даже Божественное исключены как посредники.
Чтобы достичь самозабвения, одновременно чувственного и психологического, необходимо уничтожить любую возможность речи; способность вести разговор должна раствориться в тишине. И никакого признания («Никогда не признавайтесь!»), только чудовищное молчание высовывает из тишины морду, как зверь, как божество собирательства и охоты, противопоставленное Богу городов и церквей (Verbum). Молчание перебегает от одного любовника к другому, словно собака.
И они умирают.
Любовник, любовница и собака умирают.
Любовь как отказ от третьего, как третий лишний («Никого, кроме нас двоих!») исключает речь и под страхом смерти обрекает влюбленных на полное, исключительное молчание.
Заметки Ямамото Цунэтомо «Сокрытое в листве» в 1716 году были записаны в его келье Таширо Цурамото в связи со смертью правителя Набешимы Митсушиге. «Хагакурэ»[69] впервые в письменном виде определяет бушидо (путь воина) — этику самурая. «Хагакурэ» предписывает: «Высшая форма любви есть тайная любовь. Терзаться любовью всю свою жизнь, умереть от любви, так и не произнеся дорогого имени, — такова подлинная любовь».
Самурай должен унести непроизносимое имя (это поистине собственное имя, то есть неизреченное, ни в коем случае не разделенное с другими людьми) в могилу.
Самая сильная любовь — это молчаливая фантазия об адюльтере или инцесте, в которой не признаются даже тому, с кем связана эта фантазия.
Мечта, которую может питать влюбленный, — чтобы его предмет испытывал то же самое. Почти так и было к концу очень воинственной и очень политизированной жизни герцога де Ларошфуко и графини де Лафайет. Это дважды обнаруженное двойное притяжение.
Наконец фантазия о фантазии: тайная мечта, которую в древней Японии могут породить на пике любви непроизносимые мечты обоих безмолвных любовников, заключается в двойном самоубийстве. Это то, что внезапно, без единого слова, без объятия, без поцелуя, без сомкнутых рук, без взгляда, выливается в самоубийство обоих влюбленных, которые никогда не обнажались друг перед другом и никогда не разговаривали.
Хозяйка замка Вержи стремится к тому, чтобы любовники отвергли всех посторонних. Они должны встречаться вдали от двора. Она требует молчать об их любви даже перед герцогом: это касается только их. Они одни должны владеть тайной своего эротического союза. Никакая суетность, никакое тщеславие не должно его запятнать. Малейшая нескромность непростительна. Никакого сообщника. Никакого наперсника.
За исключением собаки.
Собака называется в китайской сказке Пань Гу: это и есть возлюбленный заточенной принцессы. Это пес-феллятор.
Из четверых персонажей трое умирают только потому, что один из них заговорил. Весь старинный французский роман повествует об этом: чем больше женщина и мужчина жертвуют речью, чтобы сблизиться между собой, тем больше возрастает взаимное доверие благодаря тайне, тем более волнующим становится дар их наготы, тем больше они в своем самозабвении забывают общество, и сокровенная связь переходит всякие границы.
Владелица замка Вержи настаивает: любовь не может быть браком — и только. Брак превращает сговор между двумя людьми в публичный акт. Это еще один двор.
Любовь представляет собой обязательство гораздо более серьезное, чем брак. Узы, которые она завязывает, противоречат придворным узам, как и любым другим. Взаимного согласия недостаточно для любви: именно тайна превращает согласие в тайное сообщество.
Страсть нельзя обнародовать.
Она не подлежит обнародованию.
Саад Варавини в 1225 году написал в Тебризе[70]: «Слово точно выдоенное молоко. Ничто не может вернуть его в вымя.
Нельзя вернуть слетевшее с губ слово. Стрела не возвращается на тетиву лука. Дитя не вернется в поросшие волосами тестикулы отца.
69
70
Саад-од-Дин Варавини — автор перевода на персидский с табаристанского оригинала «Повести о Йойште Фрияне», получившей название «Сад мудрости».