Но могла ли она убить? Вот в чем вопрос. Вполне вероятно, что Чайна Ривер кралась за ним в бухту просто потому, что там у них было назначено свидание. Валери не сомневалась в том, что многое — если не все — уже произошло между ними еще до того утра. Но она никак не могла убедить себя, что американка убила Ги Бруара. Убийство — а особенно такое, как это, — не женских рук дело. Женщины убивают соперниц, отнимающих у них мужскую любовь; но они не убивают мужчин.
Чайне Ривер самой грозила опасность. Анаис Эббот вовсе не радовалась, видя, как ее возлюбленный расточает знаки внимания другой. А может, и кто-то еще наблюдал за этими двумя — Чайной Ривер и Ги Бруаром — и понял, что их стремительно развивающееся взаимопонимание говорит об их отношениях, подумала Валери. И увидел в Чайне Ривер не постороннюю, приехавшую в Ле-Репозуар погостить на несколько дней, а угрозу своим планам, почти осуществившимся, когда она появилась на Гернси. Но если дело именно в этом, зачем убивать Ги Бруара?
«Возьми трубку, возьми», — сказала Валери прямо в телефон.
И тут же услышала:
— Вэл, что здесь делает полиция?
Трубка упала Валери на колени. Стремительно обернувшись, она увидела Кевина, который стоял на пороге их спальни в наполовину расстегнутой рубашке, — видимо, собирался переодеться. За долю секунды в ее мозгу мелькнуло подозрение: «Что, Кев, на твоей одежде ее запах?» Но он выбирал из гардероба что-нибудь потеплее — толстый рыбацкий свитер для работы на улице.
Кевин взглянул на телефонную трубку на ее коленях, потом на нее. Из мембраны доносилось чуть слышное попискивание. Валери схватила трубку и со стуком опустила ее на телефон. И тут же почувствовала то, чего не замечала раньше: резкую боль в костяшках пальцев. Пошевелив пальцами, она сморщилась от боли. И удивилась, как это она раньше ничего не заметила.
Кевин спросил:
— Болит, да?
— Иногда.
— Доктору звонила?
— Да что от него толку. Все в порядке, вот и весь его ответ. Никакого артрита у вас нет, миссис Даффи. А таблетки, которые он назначает… в них, по-моему, один сахар и больше ничего, Кев. Просто так, чтобы я не жаловалась. Но боль-то настоящая. Бывают дни, когда я пальцами не могу пошевелить.
— Значит, другой врач?
— Так трудно найти того, кому можно доверять.
«Как это верно», — подумала она.
И кто это научил ее быть такой недоверчивой и подозрительной?
— Я имел в виду телефон, — сказал Кевин, натягивая толстый серый свитер через голову. — Ты звонила другому врачу? Если боль усиливается, надо же что-то делать.
— А-а. — Валери уставилась на телефон возле кровати, чтобы не смотреть в глаза мужу. — Да. Да. Я пыталась… но не могла дозвониться.
Она торопливо улыбнулась.
— Куда катится мир, если у врачей в приемных никто не берет трубку.
Она хлопнула себя по бедрам, точно подводя итог разговору, и решительно поднялась.
— Пойду за таблетками. Если, как утверждает мой доктор, я все придумала, то, может, им удастся меня обмануть.
Пока она ходила за таблетками, у нее было время, чтобы успокоиться. Они были в ванной, и Валери принесла их на кухню, чтобы принять, как обычно, с апельсиновым соком. Ничего такого, что могло бы насторожить Кевина.
Когда он спустился по лестнице и зашел на кухню, она была готова. И весело спросила:
— Как там Мэри Бет? Законопатил ей окна?
— Ее тревожит Рождество. В первый раз без Кори.
— Тяжело ей, бедняжке. Она еще долго по нему тосковать будет. Как я тосковала бы по тебе, Кев.
Из ящика с бельем Валери достала чистую тряпочку и принялась вытирать ею столы. Никакой необходимости в этом не было, но надо было чем-то занять себя, чтобы правда не вышла наружу. Пока руки работают, голос, жесты и мимика ее не выдадут, а этого ей как раз и хотелось: знать, что она в безопасности, что ее чувства под надежным контролем.
— А с тобой ей, наверное, еще хуже: бедняжка смотрит на тебя, а видит Кори.
Кевин не отвечал. Ей пришлось на него посмотреть.
— Ее тревожат девочки, — сказал он. — Они просят Санта-Клауса, чтобы он вернул им папу. Вот Мэри Бет и волнуется о том, что с ними будет, когда этого не случится.
Валери терла черное пятно на старой столешнице, оставленное горячим чайником. Но оно не оттиралось. Слишком старый ожог, лечить надо было сразу.