Кевин снова спросил:
— Что тут делает полиция, Вэл?
— Ищут.
— Чего?
— Не говорят.
— Это имеет отношение к…
— Да. К чему же еще? Они забрали таблетки Рут…
— Они же не думают, что Рут…
— Нет. Не знаю. Вряд ли.
Валери перестала тереть и свернула тряпку. Пятно осталось на своем месте, как было.
— Не в твоих привычках сидеть дома в это время, — сказал Кевин. — Что, в большом доме нет работы? А еду приготовить?
— Не хотела у этих под ногами путаться, — ответила она, имея в виду полицию.
— Они просили?
— Мне показалось, так лучше.
— Они и сюда придут, раз там закончили. — Он посмотрел в окно, хотя из их кухни господского дома было не видно. — Интересно, что они ищут?
— Не знаю, — ответила она снова, чувствуя, как перехватило горло.
Перед коттеджем залаяла собака. Лай перешел в визг. Кто-то закричал. Валери с мужем пошли в гостиную, выходившую окнами на лужайку перед домом и подъездную аллею, которая в этом месте как раз огибала бронзовую статую купальщиков с дельфинами. Оттуда они увидели Пола Филдера и Табу, сражавшихся с местной полицией в лице единственного констебля, который прижался спиной к стене, пока собака трепала его за штаны. Пол бросил свой велосипед и принялся оттаскивать пса. Краснолицый констебль, громко крича, двинулся на него.
— Пойду-ка я разберусь, — сказала Валери. — Не хочу, чтобы наш Пол попал в беду.
Она схватила пальто, которое перебросила через ручку кресла, когда пришла домой. И направилась к выходу.
Кевин молчал до тех пор, пока ее рука не легла на ручку входной двери, и тогда окликнул ее.
Она обернулась и поглядела на него: обветренное лицо, загрубевшие от работы руки, непроницаемый взгляд. Когда он заговорил, она не нашла в себе сил ответить, хотя и слышала вопрос.
— Ты ничего не хочешь мне сказать? — спросил он.
Она беззаботно улыбнулась и покачала головой.
Дебора сидела под серебристым небом недалеко от памятника Виктору Гюго, чей гранитный плащ и гранитный шарф вечно раздувал порыв ветра с берегов его родной Франции. Они были одни на некрутом склоне Кэнди-гарденс, прямо над отелем «Эннс-плейс», откуда пришла Дебора. Спала она плохо, присутствие в кровати мужа и ее решимость не приваливаться к нему в ночном забытьи мешали ей. Морфей бежит от людей с подобными настроениями. Вот почему она поднялась еще до рассвета и вышла на прогулку.
После вчерашней ожесточенной стычки с Саймоном она вернулась в отель. Но там почувствовала себя ребенком, замученным чувством вины. Злясь на себя за то, что позволила себе сожалеть о своем поступке, хотя ничего плохого не сделала, Дебора снова покинула отель и вернулась только после полуночи, когда Саймон, по ее убеждению, должен был уже спать.
Вечер она провела у Чайны.
— Саймон, — сообщила она ей, — совершенно невыносим.
— По-моему, это видовая характеристика всех мужчин.
Чайна втянула ее внутрь, и они стали вместе готовить пасту, то есть Чайна колдовала у плиты, а Дебора стояла, привалившись к раковине.
— Выкладывай, — предложила Чайна приветливо. — Тетушка готова к оказанию первой помощи.
— Все из-за этого дурацкого кольца, — сказала Дебора. — Он прямо истерику из-за него устроил.
И пока Чайна опорожняла банку томатного соуса в кастрюлю и размешивала его ложкой, она рассказала ей всю историю.
— Можно было подумать, будто я совершила какое-то преступление, — закончила она.
— Действительно, глупо, — заметила Чайна, когда Дебора выговорилась, — То есть я хочу сказать, что зря я его купила. Необдуманный поступок.
Она склонила голову, глядя на Дебору.
— Ты бы никогда так не сделала.
— Похоже, Саймон считает, что необдуманно с моей стороны было принести его сюда.
— Правда? — Чайна посмотрела на кипящую пасту и ровным голосом ответила: — Что ж. Понятно, почему он не хочет меня видеть.
— Это не так, — тут же запротестовала Дебора. — Не надо… Ты с ним познакомишься. Он очень этого хочет… он столько слышал о тебе за эти годы.
— Да?
Чайна оторвалась от соуса и невозмутимо посмотрела на нее. Деборе показалось, что под этим взглядом она становится липкой.
— Все правильно, — проговорила Чайна. — Ты продолжала жить. Ничего плохого в этом нет. Три года в Калифорнии не были для тебя лучшими в жизни. Я вполне понимаю, почему ты предпочитала по возможности не вспоминать о них. А писать… Это тоже значит вспоминать, да? И вообще, с друзьями такое случается. Люди сначала сближаются, потом расходятся. Обстоятельства меняются. Иначе и быть не может. Такова жизнь. Но я по тебе скучала.