Чайна покачала головой.
— Кольцо с пляжа — мое. Я знаю это. Я это чувствую. А вы нет?
— Не говори так, — сказал Чероки, — Должно быть какое-то другое объяснение.
Все трое собрались в доме королевы Маргарет, где Дебора и Чероки застали Чайну в спальне у окна, куда она принесла из кухни стул с решетчатой спинкой. В комнате было ужасно холодно, и все из-за распахнутого настежь окна, из которого, точно картина в раме, был виден замок Корнет.
— Я подумала, что пора привыкать смотреть на мир из маленькой квадратной комнаты с крошечным окошком, — с кислой улыбкой пояснила Чайна, когда они нашли ее.
На ней не было ни пальто, ни свитера. Казалось, даже мурашки на ее коже тоже покрылись мурашками от холода, но она, похоже, ничего не замечала.
Дебора сняла с себя пальто. Ей хотелось утешать подругу с энтузиазмом Чероки, но она боялась дать ей ложную надежду. Открытое окно было хорошим предлогом, чтобы уйти от обсуждения туч, сгущающихся над головой Чайны.
— Ты совсем замерзла. Надень это.
Дебора накинула свое пальто ей на плечи.
Чероки наклонился над ними и закрыл окно.
— Давай уведем ее отсюда, — сказал он и кивнул головой в сторону гостиной, где было ненамного теплее.
Когда они усадили Чайну и Дебора закутала ее ноги одеялом, Чероки сказал:
— Знаешь, тебе надо лучше о себе заботиться. Мы можем для тебя кое-что сделать, но тут все зависит только от тебя самой.
— Он думает, что я это сделала, правда? — обратилась Чайна к Деборе. — Он не пришел потому, что думает: это сделала я.
— О чем ты… — начал было Чероки.
Но Дебора все поняла и перебила его:
— Не в этом дело. Просто Саймон все время собирает улики. И ему нужно сохранять непредубежденный взгляд на вещи. Именно этим он сейчас и занят. Сохраняет непредубежденность.
— Почему же он тогда не заходит сюда? Я бы хотела, чтобы он пришел. Если бы он зашел, если бы мы встретились и поговорили… Я бы все ему объяснила.
— Ты не обязана ничего ему объяснять, — сказал Чероки, — ведь ты ничего никому не сделала.
— Это кольцо…
— Оно оказалось там. На пляже. Просто взяло да и оказалось. Если оно принадлежит тебе и ты не помнишь, чтобы оно лежало в твоем кармане, когда ты спускалась посмотреть бухту, значит, тебя подставили. И точка.
— И зачем я только его купила.
— Да уж, черт побери. Чертовски верно. О господи, я уж думал, с Мэттом покончено. Ты же сказала, что вы с ним все обсудили.
Чайна посмотрела на Чероки таким долгим немигающим взглядом, что тот не выдержал и отвернулся.
— Я же не ты, — сказала она наконец.
Во фразах, которыми обменялись брат и сестра, Деборе почудился какой-то тайный смысл. Чероки забеспокоился и стал переминаться с ноги на ногу, провел пятерней по волосам и сказал:
— Черт. Чайна, хватит.
Чайна заговорила с Деборой:
— Чероки еще не бросил серфинг. Ты это знаешь, Дебс?
— Он говорил о серфинге, но я не поняла, катается он еще или нет…
Голос Деборы замер. На уме у подруги явно было что-то другое.
— Мэтт его научил. Так они и подружились. У Чероки не было доски, но Мэтт давал ему уроки на своей. Сколько тебе тогда было лет? — спросила Чайна у брата. — Четырнадцать?
— Пятнадцать, — промямлил он в ответ.
— Пятнадцать. Верно. Но доски у тебя не было. — И она снова повернулась к Деборе: — А без доски как следует не научишься. Нельзя все время брать у кого-то взаймы, потому что тренироваться надо постоянно.
Чероки подошел к телевизору и взял пульт. Покрутил его в руках и направил на экран. Включил и тут же выключил.
— Чайна, хватит, — попросил он.
— До Мэтта у Чероки не было друзей, но их дружба кончилась после того, как мы с Мэттом сблизились. Меня это опечалило, и однажды я спросила у Мэтта, почему так получилось. Он ответил, что отношения между людьми иногда меняются, и ничего больше не сказал. Я подумала, что дело, наверное, в разных интересах. Мэтт с головой ушел в режиссуру, ну а Чероки вел себя, как и полагается Чероки: то играл в группе, то вдруг заделывался пивоваром. А то вешал людям на уши лапшу с этими индейскими артефактами. Мэтт взрослеет, решила я, а Чероки хочет навсегда остаться девятнадцатилетним. Но с дружбой никогда не бывает так просто, верно?
— Ты хочешь, чтобы я оставил тебя в покое? — спросил Чероки сестру. — Я могу, ты знаешь. Вернусь в Калифорнию. А мама приедет. Будет с тобой вместо меня.
— Мама? — Чайна приглушенно хохотнула. — Только этого мне не хватало. Так и вижу, как она роется во всех углах этой квартиры, не говоря уже о моей одежде, выбрасывая прочь все, что имеет хотя бы отдаленное отношение к животным. Следит за тем, чтобы я не забывала принимать витамины и есть тофу. Проверяет, на самом ли деле рис коричневый, а хлеб зерновой. Очень мило. Толку никакого, зато веселья — хоть отбавляй.