— Мне сказали, что дело между вами зашло несколько дальше разговоров, — сообщил Сент-Джеймс — Вы с ним, по-видимому, ссорились. Сразу после фейерверков.
Дебьер не отвечал. Он продолжал сносить деревяшки в кучу, просто образцовый дровосек, выполняющий приказ волшебника. Покончив с этим, он тихо сказал:
— Это я д-д-должен был получить чертов заказ. Все это знали. Поэтому когда его п-п-получил кто-то другой…
Вернувшись к сикомору, где ждал его Сент-Джеймс, Дебьер оперся одной рукой на пестрый ствол дерева. Подождал с минуту, словно борясь с внезапно возникшим заиканием.
— Дом на дереве, — сказал он наконец, словно смеясь над самим собой. — Вот все, чего я оказался достоин. Дурацкий дом на дереве.
— Мистер Бруар обещал, что заказ получите вы? — спросил его Сент-Джеймс.
— Вы имеете в виду, говорил ли он об этом открыто? Нет. Это б-б-б… — Его лицо приобрело болезненное выражение. — Это было не в его правилах. Он никогда не давал обещаний. Он только предлагал. Подсказывал возможности. Сделай вот это, друг мой, а там, глядишь, и получится.
— Что это значило в вашем случае?
— Независимость. Собственную фирму. Не быть больше ничьим подручным или рабочей пчелой, трудящейся ради чьей-то славы, но воплощать свои собственные идеи в собственном пространстве. Он знал, что я к этому стремлюсь, и поощрял мои стремления. Ведь он же стал предпринимателем, в конце концов. Почему бы и нам не сделать то же самое?
Дебьер взглянул на кору сикомора и горько усмехнулся.
— Вот почему я ушел на вольные хлеба и основал свою фирму. Он рисковал в своей жизни не раз, думал я. И я тоже рискну. Конечно, мне было не так тяжело решиться, ведь я думал, что мне гарантирован крупный заказ.
— Вы говорили ему, что не позволите вас разорить, — напомнил Сент-Джеймс.
— Это тоже из подслушанного на вечеринке, — отреагировал Дебьер. — Я не помню, что тогда говорил. Помню только, что подошел к рисунку и рассмотрел его внимательно, вместо того чтобы пускать над ним слюни, как все остальные. Я видел, что в нем все не так, и не мог понять, почему Ги выбрал его, хотя он говорил… говорил, что… одним словом, он почти обещал. И я помню, что я п-п-почувствовал…
Он замолчал. Его пальцы так стиснули ветку дерева, что костяшки побелели.
— А что будет теперь, после его смерти? — спросил Сент-Джеймс — Музей все-таки построят?
— Я не знаю, — сказал он. — Фрэнк Узли говорил, что в завещании о музее ничего не сказано. Не могу себе представить, чтобы Адриан дал денег на строительство, так что остается только Рут, если, конечно, она захочет этим заниматься.
— Рискну предположить, что ее можно уговорить на это.
— Ги ясно давал понять, что придает музею большое значение. И поверьте мне, ей это известно без подсказок.
— Я не имел в виду уговаривать ее строить музей, — сказал Сент-Джеймс — Я имел в виду, что ее можно уговорить вернуться к вашему проекту. То есть сделать то, от чего отказался, по-видимому, ее брат. Вы с ней говорили? Собираетесь поговорить?
— Собираюсь, — ответил Дебьер. — Мне выбирать не из чего.
— Почему это?
— А вы оглянитесь вокруг, мистер Сент-Джеймс. У меня двое ребятишек, третий на подходе. Жена, которую я уговорил бросить работу и засесть за роман. Заложенный дом и новый офис на Тринити-стрит, где сидит секретарша, которая хочет время от времени получать зарплату. Мне нужен заказ, а у меня его нет… Поэтому я буду разговаривать с Рут. Да. Я постараюсь доказать ей мою правоту. И сделаю для этого все возможное.
Вероятно, осознав, какое множество значений можно извлечь из его последнего утверждения, он поспешно отошел от дерева и вернулся к кучке строительного материала на краю лужайки. Синим полиэтиленом он накрыл деревяшки со всех сторон, в результате чего обнаружилась лежащая под ними веревка. Взяв ее, он обвязал получившуюся стопку для лучшей защиты от дождя и принялся собирать инструменты.
Когда он подобрал молоток, гвозди, уровень и рулетку и понес их в симпатичный сарайчик на краю сада, Сент-Джеймс последовал за ним. Дебьер положил инструменты на верстак, и на нем же Сент-Джеймс развернул принесенные им из Ле-Репозуара чертежи. Он пришел сюда для того, чтобы увидеть, годятся ли придуманные Генри Муленом замысловатые окна для здания, проект которого предпочел Ги Бруар, но теперь он понял, что не только для стекольщика участие в музейном проекте было делом первостатейной важности.