Когда она снимала с вешалки брюки, дверь спальни распахнулась и на пороге возникла Маргарет Чемберлен.
— Я хочу поговорить с тобой, Рут. Вчера вечером, после обеда, ты от меня улизнула — у тебя был тяжелый день, артрит замучил, надо отдохнуть… как удачно. Но теперь ты от меня не спрячешься.
Рут прервала свое занятие.
— Я и не пряталась.
Презрительно фыркнув, Маргарет вошла в комнату. Вид у нее, отметила про себя Рут, был потрепанный. Ее французский пучок сбился набок, из его обычно гладкой волны торчали прядки. Украшения, вопреки обыкновению, не подходили к платью, которое было на ней, и еще она забыла солнечные очки, которые вечно торчали у нее на макушке при любой погоде.
— Мы ходили к поверенному, — объявила она. — Адриан и я. Ты, конечно, это предвидела.
Рут бережно положила брюки на кровать.
— Да, — сказала она.
— Очевидно, и он тоже. Вот почему он позаботился о том, чтобы нас отфутболили на дальних подступах.
Рут ничего не сказала.
Рот Маргарет превратился в тонкую полоску. Злобно улыбаясь, она спросила:
— Разве не так, Рут? Или Ги не знал, как я отреагирую на то, что он обездолил собственного сына?
— Маргарет, он его не обездолил…
— Давай не будем притворяться. Он изучил законы этого жалкого прыща на теле океана, притворяющегося островом, и выяснил, что произойдет с его собственностью, если при покупке он не будет записывать все на тебя. Он понял, что не сможет ничего даже продать, не сообщив предварительно Адриану, а потому позаботился о том, чтобы ничего не иметь. Превосходный план, Рути. Надеюсь, ты получила удовольствие, разрушая надежды единственного племянника. Потому что именно этого вы и добились.
— Никто не собирался ничего разрушать, — спокойно сказала Рут. — Ги устроил все таким образом не потому, что не любил своих детей и хотел досадить им.
— А кажется, будто хотел, или я не права?
— Пожалуйста, Маргарет, послушай. Ги не…
Рут замешкалась, не зная, как объяснить поступки брата его бывшей жене, как сказать, что все не так просто, как кажется, как заставить ее понять, что то, какими Ги хотел видеть своих детей, было частью самого Ги.
— Он не верил в наследство. Вот и все. Он сделал себя сам, начав с нуля, и хотел, чтобы его дети повторили его путь. Чтобы они испытали такое же удовольствие. Чтобы обрели то чувство уверенности, которое приходит только…
— Какая несусветная чушь, — отмахнулась Маргарет. — Просто ни в какие ворота не лезет. И ты знаешь это, Рут. Чертовски хорошо знаешь.
Она остановилась, чтобы успокоиться и привести в порядок мысли, словно считала, что сможет вырубить топором то, что написано пером.
— Рут, — сказала она, с видимым усилием сохраняя спокойствие, — главный смысл жизни в том и состоит, чтобы дать своим детям то, чего у тебя не было. А не в том, чтобы поставить их в те же обстоятельства и смотреть, как они будут выкарабкиваться. Зачем тогда вообще стараться сделать свое будущее лучше настоящего, если знаешь, что все бесполезно?
— Не бесполезно. Речь идет об учебе. О росте. Только принимая вызов обстоятельств, можно научиться их преодолевать. Ги верил, что борьба формирует характер. Он сам боролся, и это пошло ему на пользу. Этого же он хотел и для своих детей. Он не желал, чтобы они оказались в положении, когда им не придется работать. Он не хотел, чтобы они оказались перед соблазном не делать ничего всю оставшуюся жизнь.
— Ага. Но тех двоих это не касается. Их, значит, соблазнять можно, потому что они по какой-то причине не должны бороться. Так?
— Девочки Джоанны находятся в том же положении, что и Адриан.
— Я говорю не о дочерях Ги, и ты это прекрасно знаешь. Я говорю о тех двоих. Филдере и Мулен. Учитывая их происхождение, они получили по целому состоянию. Каждый. Что ты можешь сказать об этом?
— Они — особый случай. Они другие. Они были лишены преимуществ…
— Ну конечно. Лишены. Зато теперь они своего не упустят, правда, Рути?
Маргарет расхохоталась и шагнула к распахнутому гардеробу. Там она стала перебирать кашемировые свитера, которые Ги предпочитал носить вместо рубашек и галстуков.
— Они были особыми для него, — сказала Рут. — Наверное, их можно было назвать его приемными внуками. Он был для них кем-то вроде наставника, а они…
— Мелкие воришки, — сказала Маргарет. — Но надо позаботиться о том, чтобы они получили награду, несмотря на их липкие пальчики.
Рут нахмурилась.
— Воришки? О чем ты?
— А вот о чем: я застала протеже Ги — или мне лучше называть его внуком, Рут? — когда он воровал из этого дома. Вчера утром, вот когда это было. В кухне.